Так как Амрам не ответил, Гедеон поднял голову и посмотрел на него:
– Почему вы так мрачны, Амрам? Не верите в возможность объединения?
– Нет, – отрезал Амрам.
– Но почему, почему вы так думаете? – заволновался Гедеон.
Женщины молчали. Бина не отводила глаз от окна. Ей казалось, что прошло слишком много времени после ухода матери, что Хадас уже должна была вернуться, и тревога все сильней овладевала ею.
Амрам неспешно провел рукой по густой бороде, видимо подбирая нужные слова:
– Дорогой мой Гедеон, я каждый день обращаюсь к Богу и прошу его послать благополучие твоей семье и дому твоему. Ты святой человек. Полтора года мы живем в твоем доме, едим хлеб твой, и ты ни единым словом, ни единым взглядом не попрекнул нас. Но скажи, Гедеон, разве ты считаешь меня человеком наивным?
– Ну что вы, почтенный Амрам.
– Ну так вот. Трагедия в том, что нет у нас человека, равного по силе духа царю Давиду. А те, кто есть, лишь мечтают быть ему подобными. Нет у нас единой силы, всяк сам по себе. Разве Иоанн Гискальский думает о защите города, разве это главная его забота? Разве Симон, о котором ты упомянул, думает о том же? Нет. Для каждого из них главным является его тщеславие и высокомерие. Партийная борьба для них главное. Каждый хочет стать тираном, каждый помышляет о единовластии и стремится к господству. Они давно должны были объединиться. Они давно должны были работать над созданием армии. Они давно должны были думать о жизненных припасах и укреплении стен. Нет, не удержать нам Иерусалима, не спасти. Все мы станем жертвами их распри.
– Тсс. Говорите тише, почтенный Амрам.
– Вот-вот! Говорите тише… – в сердцах начал Амрам.
– Сегодня у колодца рассказывали, как волокли по улицам Нигера Перейского на расправу, а он единственно о чем просил, чтоб погребли его, не бросили собакам на съедение, – неожиданно перебила говорившего Длайя.
– Да, страшные времена, – вздохнул Гедеон.
– А ночью в тюрьму будто бы явились десять вооруженных солдат и казнили пленных, – вновь сказала Длайя.
После этих слов все испуганно замолчали, почувствовав, как невольный холодок пробежал по спинам. Захотелось оглянуться и посмотреть, не стоит ли за спиной кто чужой.
Те, кого Длайя назвала пленными, – Антип, Леви и Софу – были людьми знатными и могущественными. В их жилах текла царская кровь. Заключить таких уважаемых людей в тюрьму уже было неслыханным злодейством, а лишить их жизни без суда и следствия… Тут лучше держать язык за зубами.
