– Эти бедные девушки, очевидно, знаками дали понять вам, что опознали кольцо на снимке? Вы отдаете себе отчет, что не сможете использовать их показания для идентификации улики?
– А нам этого и не надо, – пожал плечами следователь. – Мы ждем результата анализа.
– Какого анализа? – осекся Гуляев.
– Обычного. На кольце были обнаружены следы крови. Сейчас их идентифицируют на предмет совпадения с кровью жертвы.
Следователь посмотрел на часы и кивнул.
– Думаю, уже всё готово. Пойду, узнаю.
У двери он обернулся и подмигнул.
– Вы тут не скучайте. Поработайте, если хотите, – он указал на раскрытый ноутбук. – Компьютер у вас пока не забираю. В нем ведь модема нет?
– Нет, – Гуляев отстраненно покачал головой.
Он был похож на человека, который долго и трудно шел по болоту, избегая зыбкой трясины, затем выбрался наконец на более-менее надежный островок, но не успел перевести дыхание, как островок этот зачавкал и стал расплываться прямо под ним.
– Ну, вот и славно, – сказал следователь. – Потому что Интернет – это зло.
Подмигнув еще раз, он скрылся за дверью.
Гуляев сидел неподвижно несколько минут. В горле у него пересохло. Сердце билось громко и неровно, пропуская удары, иногда проваливаясь в какие-то ямы, ведомые одним кардиологам и перепуганным сердцам. Живот сводило тем гадким холодом, который прихватывает в самолете при сильной турбулентности или когда лайнер вдруг проваливается вниз. Гуляеву было страшно.
Он встал из-за стола и подошел к окну. Густая растительность снаружи не позволила ему ничего разглядеть. Он ощутил себя замурованным в склепе. Ползучие растения, облепившие крохотное окно, были венками, прислоненными к надгробию. Гуляев представил себе траурную плиту и свой лихорадочный глаз, выглядывающий из небольшого отверстия между буквами «л» и «я» в набранной золотом строке с его собственной фамилией. Задохнувшись от приступа жуткой клаустрофобии, он отшатнулся от незатейливой дырки в стене, которую тут выдавали за окошко, и вернулся к столу. Дышал он тяжело, как после бега, ступал неверно.
«Однако права очевидца и участника событий вынуждали нашего сказителя сердиться на легкомысленную, так ему казалось, склонность своих слушателей к путанице и к неуместным, опять же по его мнению, в такой сфере, как смертоубийство, метафорам…»
Гуляев перевел взгляд с монитора на дверь и прислушался. Ему показалось, что в коридоре прозвучал чей-то негромкий смех. Секунду-другую он смотрел в ту сторону, но дверь не открылась.
