. Часть этих писем в настоящее время остается в делах Департамента полиции, часть была передана в ЦПА ИМЛ и находится в фондах Ленина, Сталина.
Написанные Джугашвили-Сталиным статьи, листовки и прокламации дошли до нас в печатном виде, большое количество листовок хранится в делах Департамента полиции. Текстология сталинских произведений, особенно ранних, является отдельной проблемой и не входила в круг моих непосредственных задач. Уже в пору собирания материалов Истпартами в 1920-х годах выяснилось, что участники событий зачастую сами не могут вспомнить, кем написана та или иная листовка. Дело осложняется тем, что в первые годы активной революционной деятельности Иосиф Джугашвили писал воззвания на грузинском языке, и мы пользуемся переводами, сделанными как переводчиками жандармских управлений и охранных отделений, так и позднее публикаторами сталинского наследия (неудивительно, что в переводах имеются разночтения).
Таким образом, атрибутировать ему спорные листовки, прибегнув к анализу языка и стиля, не представляется возможным. При подготовке собрания сочинений И.В. Сталина сотрудники ИМЭЛ провели выявление его работ, и сейчас в фондах РГАСПИ хранятся перечни и подборки текстов, атрибутированных как сталинские, с указанием оснований для атрибуции[85]. Не все они были включены в собрание сочинений, состав которого, как известно, определял сам Сталин. Я не ставила себе целью разобраться, почему тот или иной текст вошел или не вошел в собрание (проблема, тесно связанная к тому же с текстологией сталинских статей), объяснения могли лежать как в области подчищаемой задним числом давней партийной истории, так и в современных при подготовке собрания сочинений обстоятельствах (включая нежелание Сталина напоминать о тех или иных подробностях минувшего, привлекать к ним внимание), равно как и в сфере авторских предпочтений (какие-то старые статьи могли ему казаться слабыми, неудачными, неважными). Но хочу подчеркнуть, что ознакомление с не вошедшими в собрание или вовсе неопубликованными текстами Сталина ни в коей мере не открывает нам какого-то «другого Сталина», не такого, какого мы знали по опубликованным статьям. Он, в общем, во всех своих выступлениях узнаваем, перемены его мнений отвечали текущему моменту, нуждам внутрипартийной полемики, стремлению привлечь на свою сторону очередную группу рабочих. Да, временами он занимал позицию, отличную от ленинской; но мы в отличие от ополчавшихся на Сталина старых большевиков вряд ли станем именно в этом усматривать его главные грехи.
