Тогда молодой человек без слов передал пульт управления своей подруге. Та повторила операцию, результат был тем же. Она растерянно пожала плечами. Лукас же положил конец этой безмолвной сцене, высказав предположение:
– А что, если блоку просто-напросто не понравилось лежать в твоей пачке «Данхилла»?
– Да ты сноб! Он что, вел бы себя лучше, если бы ему предложили «Картье»?
– Посмотрим, – проговорил Лукас и вновь вставил сероватый блок внутрь пустой коробочки.
Сначала все шло хорошо. Но когда прибор вновь стал бунтовать, изобретатель признал: платье не подчиняется командам. Лукас прервал испытание.
– Понял! – отрезал он. – Кажется, я обнаружил дефект. Помехи дает колесико. Оно и фазор не могут долго совмещаться. Глупо было замаскировать прибор под зажигалку.
– Но это была моя идея, – сказала Эммануэль.
– Наша, потому что я ее принял. Придумаем что-нибудь получше. Это несложно.
Продолжая сидеть все в той же позе, Эммануэль волнующе поежилась. Лукас смотрел на нее все более и более восхищенным взглядом. Он спросил:
– А что твой муж? Он не был шокирован, когда увидел тебя обнаженной на вернисаже?
– Напротив! Он был горд, как отец, который ведет дочь к алтарю. Кстати, я проделала все это перед ним, еще до выхода из дома. Он снимает перед тобой шляпу! Несмотря на то что в глубине души он еще сомневается в твоем существовании. Открыто он о тебе не спрашивает, но иногда мне кажется, что он думает, будто ты – плод моего воображения.
– Но ведь он видел мою ткань?
– Если бы я ему сказала, что сама изобрела ее, он бы поверил мне на слово. Он бы не удивился, даже если бы увидел, как я воскресила Еву для воссоздания верха парижского панье[17].
– Почему же он не верит в мое существование? Может, ревнует? Но ведь я не грешил… – удивился Лукас.
Эммануэль засмеялась со снисходительной гримасой.
– Ты представляешь себе ревность как логическую модель? – спросила она. – Марк бы не знал, как себя вести, если бы увидел, как меня целуют, но он находится на седьмом небе от счастья, когда меня пожирают взглядами.
– Странно! – решил Лукас. – Особенно для человека его профессии. Разве реклама не старается убедить всех нас в том, что нам хочется чем-то обладать?
– Реклама – это не точная наука, – заметила Эммануэль. – Но у меня пока что не было времени обучить Марка математике.
– И что бы ему это дало? Я не люблю математиков, – проворчал Лукас. – Они все отрицают. Они получают садистское удовольствие, доказывая, что та или иная вещь невозможна и никогда возможной не станет. Почему я должен им верить? Я просто беру и делаю!
