Как бы то ни было, Марк, очевидно, подчинился сексуальному инстинкту и все-таки ушел с девушкой, оставив жену. Он сумел дать ей знак, что сожалеет. Очевидно, он присоединился к девушке лишь из чувства долга.
* * *
Едва Марк с прекрасной незнакомкой скрылись из поля зрения, к Эммануэль подошла Аурелия. Та, колеблясь, взглянула на нее. Затем, подчиняясь чувственному импульсу, поцеловала художницу в щеку.
Секунду спустя женщины отошли друг от друга, чтобы затем вновь сблизиться. Они взялись за руки и слегка улыбнулись друг другу, предполагая, чем может закончиться эта встреча.
Дьёэд проскользнул к ним, чтобы узнать об их планах. Он услышал, как Эммануэль произнесла:
– Я так рада! В жизни вы еще красивее, чем на фотографиях, которые я видела.
Голос Аурелии обрел хрипотцу, как и голос Эммануэль:
– Для меня важнее, что вы оказались такой же красивой, как я и представляла.
– Почему?
– Потому что я хочу вас нарисовать.
Эммануэль перешла в оборону.
– Но ведь для этого, – сказала она, – нет необходимости в личных встречах.
– Да, это так.
На какой-то миг, казалось, Эммануэль погрустнела.
– Я уже позировала одной художнице, – пробормотала она. – Несколько лет назад. Я не забыла об этом.
Аурелия молча смотрела на Эммануэль. Та пояснила:
– Эта женщина умерла. Ее звали Анна-Мария Сергин. Я любила ее.
Собеседница промолчала, но через некоторое время продолжила:
– Приходите в мою мастерскую в платье, которое так украшает вас сегодня.
Эммануэль все еще сопротивлялась.
– Мне нужно подумать.
Аурелия властным движением головы отказала ей даже в этом:
– Странно, что мы так долго были незнакомы. Это даже смешно.
Эммануэль внимательно посмотрела на художницу. Не столько для того, подумал Дьёэд, чтобы защитить себя от ее намерений, сколько чтобы ознакомиться с ее влиянием.
Аурелия выдержала экзамен, не потеряв своей почти деспотичной грациозности, которую придавали ей длинная тонкая талия, гибкость леопарда, полные губы египетской королевы и голубизна глаз, таких темных, что они становились сиреневыми, когда свет прожекторов светил не так ярко.
– Я бы очень смутилась, если бы у нас с вами была одинаковая прическа. К счастью, вы блондинка, а я брюнетка. И у меня длинные волосы, а у вас – короткие. Прежде чем вам позировать, мне хотелось бы знать, различаются ли наши тела.
– Если бы они были одинаковы, зачем мне тогда приглашать вас? Мне было бы достаточно и зеркала, – проговорила Аурелия.
Эммануэль покачала головой:
