— Надо всегда желать только того, что достижимо, и достигать того, чего желаешь, — сухо ответила бабушка.
— Но…
— Но… лучше будь внимательней к ослу и не коли его так сильно шпагой, как ты делал это сегодня утром.
— Вы на меня за что-то сердитесь, сестра? Хотел бы я знать за что?
— Изволь. Ты слишком много пил, спорил и ни слова не сказал барышне Арабелле. А теперь оставь меня в покое.
VIII. Как мой дядя поцеловал маркиза
В следующую субботу дядя отправился ночевать в Корволь.
Все вышли из дому при восходе солнца. Господин Менкси был окружен слугами и друзьями, среди последних находился и его собрат по профессии, доктор Фата. День был чудесный, напоминающий скользнувшую случайно на пасмурном лице тюремщика улыбку. Бывает, что зима дарит земле такие дни. Казалось, февраль занял у апреля его лучезарный свет, небо было ясно, южный ветер наполнял воздух мягким теплом, вдали, между ивами дымилась река, капли белой утренней изморози сверкали на ветвях кустарника. В полях, в первый раз в году, запела свирель, и оттаявшие под солнцем ручьи, стекавшие со склонов Флетца, журчали у изгороди.
— Чудесный день, господин Фата, — сказал дядя. — Неужели же мы загубим его среди мокрых ветвей в лесу?
— Меня тоже это нисколько не прельщает, — ответил Фата. — Если вам угодно, то пойдем ко мне, я покажу вам младенца о четырех головах, которого я заспиртовал в стеклянной банке. Господин Менкси предлагает мне за него триста франков.
— Советую вам отдать его и вместо него положить в банку черной смородины.
Так как дядя был отличным ходоком, а до Варца было всего только две мили, то он решил зайти к своему собрату. Оба свернули с большой дороги, по которой шли охотники, и вышли на затерянную в полях тропу. Вскоре они очутились напротив Сен-Пьер дю Мон. Сен-Пьер дю Мон — высокий, находящийся по дороге из Кламеси в Варц холм. У подножья его простираются лужайки со струящимися по ним ручейками, вершина же холма, гладкая и совершенно обнаженная, напоминает кочку, сооруженную на просторе гигантским кротом. На его лысой и шелудивой макушке, на которой когда-то торчали развалины феодального замка, стоял теперь элегантный загородный дом, в котором обитал разбогатевший скотопромышленник: так незаметно возникают и приходят в упадок произведения рук человеческих и природы.
Стены замка были ветхи, зубцы оконных амбразур выбиты чьими-то неловкими руками, башни казались проломанными в середине и состояли из отдельных кусков, наполовину высохшие рвы заросли высокой травой и густым лесом тростника, подъемный мост уступил место каменному. Зловещая тень старых феодальных развалин омрачала всю окрестность. Хижины перед ней отступили, одни на соседний холм, образовав деревню Флетц, другие вниз, в долину, образуя поселок на протяжении всей дороги.
