– Папе пора бы уже вернуться.
– Ты же знаешь, что обратная дорога в горы всегда дольше. – Мама отпила молока. – Я дождусь его. А ты иди спать.
– У меня стирка, – возразила Энца.
Джакомина улыбнулась. Стирка могла подождать и до утра, но Энце требовался предлог, чтобы не ложиться, пока не вернется отец. Так бывало каждый раз. Энца не могла уснуть, пока все члены семьи не оказывались дома, в безопасности, и не спали в своих постелях.
– Мама, расскажи что-нибудь! – Энца потянулась к матери, сжала ее руку. Покрутила золотое обручальное кольцо на ее пальце, ощущая неровности там, где на золоте были выгравированы розовые бутоны. На взгляд Энцы, то было самое красивое кольцо на свете.
– Энца, я устала.
– Ну пожалуйста! Расскажи о своей свадьбе!
Энца слышала историю их любви столько раз, что собственные отец и мать стали для нее вечно юными героями волшебной сказки. Энца изучала свадебную фотографию родителей словно карту. Ей чудилось, что на снимке предопределена их судьба, вся будущая совместная жизнь. Жених и невеста напряженно застыли на стульях. Мама крепко сжимает букет скромных горных астр, папина рука лежит у нее на плече.
– Твой отец приехал повидаться со мной как-то раз в воскресенье. Мне тогда было семнадцать, ему – восемнадцать, – в который уже раз начала Джакомина свою историю. – Он управлял двуколкой, тогда она еще принадлежала его отцу и была белого цвета. В то утро он наполнил ее свежими цветами. На скамье едва оставалось место для него самого. Грива Чипи, совсем еще молоденького, была украшена розовыми лентами. Папа подъехал к нашему дому, бросил поводья, спрыгнул с козел, вошел в дом и спросил у моего отца позволения на мне жениться. Я была в семье последней невестой на выданье. Пять дочерей папа уже пристроил, и когда пришла моя очередь, то он едва поднял глаза от трубки. Просто сказал «да», и мы отправились к священнику, так-то вот.
– И папа сказал…
– Твой папа сказал, что хочет семь сыновей да семь дочерей.
– А ты сказала…
– Что семерых детей хватит.
– А теперь у вас шестеро.
– Господь должен нам еще одного, – поддразнила ее Джакомина.
– Думаю, у нас тут достаточно малышей, мама. Нам едва хватает еды, чтобы всех прокормить, и что-то я не вижу, чтобы Господь хоть раз явился на порог с мешком муки.
Джакомина улыбнулась. Она все больше ценила мрачноватый юмор Энцы. У старшей дочери был зрелый взгляд на мир, и Джакомину даже беспокоило, что Энца слишком уж озабочена взрослыми проблемами.
