— А сам чай?
— Мистер Фортескью пьет свой чай, особый, китайский. Он стоит на полке в моей комнате, за этой дверью.
Инспектор Нил кивнул. Спросил насчет сахара и выяснил, что сахар мистер Фортескью в чай никогда не кладет.
Зазвонил телефон. Инспектор Нил взял трубку. Выражение его лица слегка изменилось.
— Сент-Джудс?
Он кивнул мисс Гросвенор, давая понять, что она свободна.
— Пока все, мисс Гросвенор, спасибо.
Мисс Гросвенор торопливо покинула кабинет.
Инспектор Нил внимательно вслушивался в звуки писклявого и бесстрастного голоса, летевшего по проводам из больницы Сент-Джудс. Он сделал карандашом несколько загадочных пометок на уголке лежавшего перед ним блокнота.
— Умер пять минут назад? — переспросил он.
И тут же скосил глаза на часы. Записал: двенадцать сорок три.
Бесстрастный голос сообщил, что с инспектором Нилом желает говорить сам доктор Бернсдорф.
— Хорошо, — согласился инспектор Нил, — давайте его сюда, — слегка шокировав владелицу голоса такой беспардонностью, ибо она произнесла имя доктора с явным почтением.
Послышались какие-то щелчки, гудки, невнятные голоса где-то вдалеке. Инспектор Нил терпеливо ждал.
Потом безо всякого предупреждения его оглушил густой бас — он даже отодвинул трубку от уха.
— Привет, Нил, старый стервятник. Опять со своими трупами?
Инспектор Нил и профессор Бернсдорф познакомились примерно год назад — велось дело об отравлении — и с тех пор изредка перезванивались и встречались.
— Что, док, наш человек умер?
— Да. Когда его привезли сюда, было уже поздно.
— А причина смерти?
— Само собой, будет вскрытие. Вообще случай довольно интересный. Я даже рад, что мне придется им заниматься.
Профессиональный задор в богатом обертонами голосе Бернсдорфа сказал инспектору Нилу по крайней мере об одном.
— Ты считаешь, что смерть не была естественной, — сухо констатировал он.
— Какая там, к чертям собачьим, естественная, — экспансивно прогремел доктор Бернсдорф. — Пока это, сам понимаешь, неофициально, — с запоздалой осторожностью добавил он.
— Понимаю. Понимаю. Само собой. Его отравили?
— Несомненно. Мало того — только это неофициально… строго между нами, — готов побожиться, что знаю, чем именно.
— В самом деле?
— Токсином, сын мой. Токсином.
— Токсин? Первый раз слышу.
— Не сомневаюсь. Совершенно необычный яд! Восхитительно необычный! Я бы и сам нипочем его не распознал, но с месяц назад у меня был похожий случай. Ребятишки играли в дочки-матери, так вот, они сорвали с тисового дерева ягоды и положили их в чай.
