— Мы, джинны, не подрабатываем! — гордо заявил он. — У нас призвание!
— Да уж, вижу твое призвание — быть ходячей катастрофой, — констатировала я. — Вперед, на помойку!
Без своего подгузника джинн впечатлял еще больше. Нет, все-таки три тысячи лет назад или экология лучше была, или родители качественнее старались, или просто порода такая. В общем, помывка джинна настроила меня на лирические мысли о будущем семейном гнездышке, муже-бизнесмене и многочисленных детишках. В таком задумчивом состоянии я и перенесла место действия на кухню, где вымытый, благоухающий шампунями и кремами джинн в хозяйском махровом халате забился в угол под какую-то африканскую маску, а я стала вдумчиво и медитативно творить яичницу с колбасой. Где-то на полуготовности я спохватилась и обернулась к сказочному мужчине:
— Слушай, а ты чего сидишь? Ну я, допустим, яичницу готовлю. А ты давай сообрази на стол чего-нибудь экзотического! Ну винограда, что ли. Или дыню. Или арбуз. В общем, фрукты я люблю, можно побольше.
— Слушаю и повинуюсь! — вскочил джинн во весь свой нехилый рост и сбил головой увесистую африканскую маску, которая тут же мстительно тюкнула его острым концом по макушке.
— У-и-и-и-и! — взвыл джинн.
— Да что же это такое! — всплеснула руками я. — А ну, тихо! Сидеть, молчать, меня бояться!
Это указание джинн исполнил моментально и точно, как солдат-первогодок, зашуганный дедами.
— Сядь, горе мое, — велела я, прилаживая ему на темечко примочку из соли и льда, который наскребла в холодильнике. — Ну что ж ты такой проблемный-то, а? Вроде волшебник, и не молоденький, три тысячи лет на боевом посту, а беспомощный, как малыш. Ну как же так может быть?
— Может быть, — пробурчал джинн. — Я же давно в свет не выходил. Я людей три тыщи лет не видел! Я отвык!
— Ну ладно, ладно, — устыдилась я. — Не переживай, с кем не бывает. Ничего, освоишься. Ты сейчас с фруктами не напрягайся. Давай-ка вот лучше по яичнице вдарим. Из десяти яиц! Вкусная! А, Женьк?
Из десяти яиц он слопал восемь, мне удалось урвать только два. Но я не была в претензии: попостись-ка три тысячи лет, еще не так проголодаешься! Догнались бутербродами с сыром и горячим чаем. Джинн очень хвалил все, что попадало ему в рот. Я кивала и размышляла. Кувшин разбит. Мужик теперь бездомный. И вечер на дворе. Что делать? Наконец я решила, что утро вечера мудренее, и решительно сказала:
— Так, Евгений. Пора спать. Могу постелить тебе на диване. Могу предоставить чулан. А хочешь — полезай в кастрюлю, она с крышкой.
