Внизу, во дворе, Микелетто испустил победный вопль.
– О, мой господин! Я знал… То есть… я надеялся. – Педро упал на колени. По правде говоря, так легче было стоять.
– Да нет, глупец! – засмеялся Чезаре. – Речь не обо мне – пока что. Побереги почести для нового его святейшества.
Педро поднялся, стараясь скрыть смущение.
– Вы напишете ответ?
Чезаре внимательно изучал его из-под полуопущенных век.
– Когда ты будешь готов ехать?
– Сейчас. Я готов выехать прямо сейчас.
– Ты, может, и да. А вот твоя лошадь просто-напросто сдохнет под тобой.
– Я… Я возьму другую.
– Ха! Да тебе не терпится услужить.
– Готов отдать за вас жизнь! – сказал Педро и ударил себя кулаком в грудь. От куртки поднялась пыль, и потому жест показался еще трогательней.
– Ну, этого не требуется, по крайней мере, сейчас. – В улыбке Чезаре сквозило удивление.
В углу комнаты снова раздалось воркование. Стало чуть светлее, и теперь можно было различить кровать, смятые одеяла и чей-то силуэт.
– Мой господин? – послышался тихий, но звонкий смех, будто волна ударилась о песчаный пляж.
Чезаре оглянулся, затем положил руку на плечо молодого человека, вывел его из комнаты и закрыл за собой дверь.
– Микелетто!
Микелетто стоял во дворе. Улыбка у него разъехалась до ушей, отчего лицо стало казаться еще уродливей. В доме то тут, то там открывались двери, из них выходили люди. До конца не проснувшись, они терли глаза, на ходу натягивая одежду.
– Скажи Карло, чтобы через час уже скакал в Рим.
Слуги – несколько пожилых мужчин и молодых женщин – стояли в тени. Говоры Валенсии и Тосканы были сильно похожи, и слуги вполне могли отличить ругань от хвалы, но уже давно привыкли реагировать исключительно на приказы. Управление домом Чезаре Борджиа – искусство тонкое.
– Сказать ему зачем?
Чезаре кивнул. Впервые на его губах заиграла улыбка.
Микелетто набрал в легкие побольше воздуха.
– Христианский мир обрел нового папу! – закричал он на итальянском языке, да так громко, что услышало полгорода. – Им избран Родриго Борджиа. И все вы прислуживаете в этом доме его сыну.
Чезаре спустился по ступеням. Слуги ликовали. Многие из них делали ставки, и теперь можно будет несколько недель пропивать выигрыш. На нижней ступени Чезаре и Микелетто, замерев, на несколько секунд задержали взгляд, а затем сдавили друг друга в медвежьих объятиях. Борджиа был на полторы головы выше своего чернявого помощника и настолько же привлекателен, насколько уродлив был Микелетто. Красавец и чудовище, шептались о них в народе, хотя никогда не говорили этого в лицо.
