Не стоит нас убеждать, что это была трагедия «только» мещанская. Ведь диапазон страстей у спекулянтов цветами можно сравнить с диапазоном голоса героя-тенора в опере. Ария торговцев на бирже была громогласной и в то же время монотонной — это понятно. Но если продолжить эту притянутую за уши театральную аналогию, то игра тут шла без мечей и крови, и даже без яда. Так отчего, к дьяволу, она так волнует воображение?
Во все время тюльпаномании — не только во время ее фатального эпилога, но также и в период победоносной эйфории — случались маленькие и большие человеческие драмы. Из многих примеров, сохранившихся в памяти, выберем один. Тема будто живьем взята из рассказа Чехова.
Гильдия цветоводов в Харлеме была взбудоражена сенсационным известием, приведшим всех в состояние лихорадочного возбуждения. Дело в том, что некий никому не известный сапожник из Гааги вырастил новый необычный сорт, названный «Черным тюльпаном». Принимается решение начать немедленные действия, то есть разобраться на месте и, если возможно, заполучить образец. Пятеро господ, одетых в черное, входят в темную каморку сапожника. Начинаются торговые переговоры, переговоры очень странные, поскольку господа из Харлема разыгрывают роль благодетелей: мол, они пришли сюда из чистой филантропии, чтобы помочь бедному ремесленнику. Но в то же время они не скрывают своей огромной заинтересованности в обладании «Черным тюльпаном». Мастер колодки и дратвы ориентируется в ситуации и запрашивает наивысшую цену. Торг продолжается, наконец сделка приходит к завершению — полторы тысячи флоринов, сумма действительно нешуточная. Минута счастья для бедного сапожника.
И тут происходит нечто неожиданное, то, что в драме называют поворотным пунктом. Купцы бросают обретенную столь высокой ценой луковицу на землю и начинают яростно топтать ее ногами, превращая в кашицу. «Идиот, — кричат они обалдевшему сапожнику, — у нас тоже есть луковица „Черного тюльпана“. И кроме нас — ни у кого на свете! Ни у короля, ни у императора, ни у султана. Если бы ты запросил за свою луковку десять тысяч флоринов и еще пару лошадей в придачу, мы бы заплатили тебе без слова. Запомни хорошенько: в другой раз счастье тебе не улыбнется, потому что ты — болван». И выходят из дома. Сапожник неверным шагом поднялся на свой чердак, лег на кровать, накрылся плащом и испустил дух.
Тюльпаномания — самый тяжелый из известных нам случаев ботанического сумасшествия — была лишь эпизодом, вписанным на страницы Большой Истории. Мы выбрали его не без причины. Следует честно признаться: мы испытываем странное удовольствие, представляя безумства в стране, которая была прибежищем разума, и нам нравится заниматься катастрофами, происходящими на фоне безмятежного пейзажа. Однако существуют и более важные причины, чем личные или эстетические пристрастия. Разве описанная афера не напоминает другие, более грозные безумства в истории человечества, основанные на неразумной привязанности к единственной идее, единственному символу, одной формуле счастья?
