Делалось много попыток — с ограниченным успехом — установить курс гульдена по отношению к современным нам валютам. Также и сравнение с золотом — мерилом, казалось бы, верным — оказалось проблематичным. По отношению к этому благородному металлу гульден многое утратил, поэтому следовало бы учитывать его запутанные биржевые котировки. Один серьезный исследователь написал, что гульден во времена Рембрандта имел в двадцать раз большую покупательную способность, чем теперь. Быть может, и так, да только сейчас, спустя много лет, смысл этого утверждения, взятого как бы из воздуха, вновь испарился.
Итак, мы имеем дело со зверем, которого трудно описать, и лучше своевременно напомнить себе об этом. Истертые монеты — таланты, сестерции, дукаты, рейнские талеры — напоминают старинных демонов, в которых дремлет все та же извечная потенциальная сила добра и зла — та сила, которая толкает людей на преступление и побуждает к милосердным поступкам; страсть, которая сосредоточена в маленьком кусочке металла, подобна любовной страсти; зов, следуя которому, можно прийти и к вершинам человеческой карьеры и на плаху палача.
Меру зажиточности можно найти у Пауля Цумтора, который приводит данные о налогах, взимавшихся в Амстердаме в 1630 году. Из них следует, что около полутора тысяч состояний оценивалось в двадцать пять — пятьдесят тысяч флоринов. Встречались и куда более значительные состояния, как, например, у того португальца, осевшего в Голландии, Лопеса Суассо, который одолжил герцогу Вильгельму III два миллиона гульденов на организацию похода в Англию.
Труд работников и ремесленников, занятых на мануфактурах, оплачивались очень скверно; в особенности доля ткачей в начале XVII века была достойной сожаления. В одном только Лейдене гнездилось в разных норах около двадцати тысяч этих несчастных, которые за двенадцатичасовой рабочий день получали сущие гроши. Многократные бунты и громкие протесты несколько поправили их положение, так что в середине века они зарабатывали семь гульденов в неделю. Вознаграждение рыбака, ловившего селедку на рыбацкой шхуне, составляло пять-шесть гульденов, в то время как квалифицированные рабочие вроде корабельных плотников и каменщиков, особенно в больших городах, зарабатывали до десяти гульденов в неделю.
Нам ничего неизвестно о безликой массе бедняков, крикливых и пьющих горькую, мечущихся в вечной погоне за любым заработком, обо всех этих торговцах из-под полы, поденщиках, ходящих по дворам точильщиках и старьевщиках — названия их «профессий» сохранились в старых словарях. Надо полагать, однако, что в ремесле жизни они проявляли звериное упорство и решительность, и им, несмотря ни на что, удавалось удержаться на плаву.
