— Представил.
— Тогда иди, — велела я.
Раздался треск и грохот, небо потемнело. Трава испарилась, пространство обросло стенами и мебелью. Когда Артем открыл глаза, увидел отцовский кабинет и родителей, замерших на входе.
— Получилось! — довольно закричал он и кинулся к маме.
— Стой!
Я успела поймать Артема за плечо. Что у нас тут? Письменный стол, ноутбук. Синяя ручка с обгрызенным колпачком, стопки бумаг. Записная книжка, раскрытая на восемнадцатой странице.
— Самое важное правило, — продолжила я. — Запоминай место, из которого уходишь.
— Зачем? — не понял Артем.
Затейливая картина, пять книг на каминной полке. Два кресла, журнальный столик. Бутылка коньяка, три рюмки, круглый поднос.
— Четыре книги, — насторожилась я. — Книги было четыре. Мы не дома. Это не твои мама и папа.
— Но… ведь…
Он растерянно уставился на Нину. Та ухмыльнулась, шепнула что-то Михаилу. Взглянув на меня со злостью, оба растворились в дверном проеме. Туда им и дорога.
— Чем дальше забираешься, — озвучила я главную истину, — тем сложнее попасть обратно.
— Я старался, — захныкал Артем.
Его слезы действовали мне на нервы. Разнылся! А кому нынче легко?
— Старайся лучше, — рассердилась я. Взяла себя в руки и добавила: — В будущем.
Я сжала маленькое запястье, ощутив дрожь мальчика и его учащенное сердцебиение. Артем не доверял мне, но был слишком напуган, чтобы сопротивляться. Я быстро подчинила его сознание и повела за собой. Первое, что мы заметили по возвращению, это взволнованное лицо Нины в дверях.
— Мама! — закричал Артем и бросился к ней. Я не стала его удерживать — в комнате все было на своих местах.
От их трепетных семейных объятий повеяло мягким, почти шерстяным теплом. Я из интереса присмотрелась к Нине. Она по-прежнему не испытывала ко мне ничего, кроме страха и неприязни. Ни капли благодарности. Конечно, какая мелочь! Я всего-то спасла ее сына.
Усмехнувшись, я обогнула обнимающуюся парочку и пошла прочь.
— Подождите! — Михаил догнал меня уже в прихожей. — Артем больше не впадет в… это состояние?
— Впадет. Но ненадолго, и сможет вернуться сам.
Я обулась, мстительно расшвыряв тапочки в разные стороны. Накинула сырой плащ, схватила зонт и сумку. Не терпелось скорее покинуть эту щемящую душу идиллию.
— Как насчет… компенсации за вашу помощь?
— Забудьте. Я пришла по просьбе друга.
Зорьев замялся и еле слышным шепотом спросил:
— Мой сын… не совсем нормальный ребенок, да? Это как-нибудь можно исправить? Многие отклонения лечатся…
