– Говорить умеешь? Пис-сатель! Ты. Пис-сатель!
Руки мои были заняты двумя сумками с книгами Никаса и Джуны. Оставалось драться глазами и словами.
– Посмотри на меня, Джуна! – впилась я ей в лицо. – Посмотри! – и она действительно, как завороженная, остановилась и дальше не отрывала гневных своих сверкающих очей. – Я помню великую Джуну. Талантливую целительницу мира! Ты не Джуна! – закричала я, и все в комнате замерли от такой дикой наглости. – Ты Джуну съела и сидишь в ее теле и смотришь на меня из дырочек вместо глаз! Посмотри на меня! Я работала над этой книгой полтора года! Я ни копейки на этом не заработала. Какие миллионы? Если ты этого не видишь, какой ты медиум? Экстрасенс ты …уев!
Разговор был завершен. Дружба разорвана. Джуна опешила и замерла, как ребенок у доски, получивший «кол»! Ее дар речи пропал.
Гордо вскинув голову, я выскочила вон из дома. Рыдания горя и смертельной обиды сдавливали горло. Слезы текли.
Я умирала от любви к своей глупой и больной Джуне. Позвонила Месенжнику. Он взял с меня клятву никогда больше не появляться в ее доме и не отвечать на ее звонки.
Я не успела доплестись до своей станции метро, как звонки действительно пошли.
Я не брала трубку.
Джуна, дождавшись гудка, оставляла гневные голосовые сообщения, пугая судом, дракой, смертью, разборками. Она, бедная моя, неграмотная Джуна, кричала:
– Света! Верни мне пленку!
Какую пленку? Мы что, шпионы? Мне было уже все равно.
До Нового года она обзвонила всех моих знакомых, вылив бочки россказней, что я ее обокрала всю насквозь. Среди нашей тусовки пошло заметное оживление – надо же! Джуна поругалась, наконец, с Савицкой! А то всем уже досталось, а ей нет…
После праздников мне отовсюду начали передавать, что там объявлена война против моей личности и что ассирийская армия ищет способ принести мою голову своей царице.
Ситуация меня и веселила, и злила, и приводила в чувство глубокой скорби. А еще меня обуревал интерес – в какую сумму оценена моя голова?
Кстати сказать, она добралась и до издательства и заявила, что я подделала подпись на документах и что книгу она не хочет! Как и следовало предположить, Джуна сказала, что издательство ей передало пятьдесят экземпляров, а Савицкая привезла всего пять, остальные украла, и очень удивилась, что их и в самом деле было пять. Вот сюрприз!
Потянулись доброхоты со всех сторон. Все клялись и божились, что поедут к ней и скажут веское слово в мою поддержку. Но ни один из мужчин, ни одна из женщин сделать это так и не отважились. ВСЕ СМЕРТЕЛЬНО БОЯЛИСЬ ДЖУНУ!
