Работу Струкова критика не удостоила вниманием, хотя сам опыт переложения на русский язык «Ада» вызвал многочисленные отклики. В основном это были краткие эмоциональные отзывы, и по ним было невозможно судить о качестве перевода. Исключением явилась рецензия С. П. Шевырёва, который перед этим опубликовал в «Москвитянине» стихотворный перевод двух песен «Ада». Он детально разобрал наиболее значительные ошибки и упущения Ф. Фан-Дима. Шевырёв писал: «Песнь V, стих 6: в русском переводе – „Ты увидишь скорбные души тех, которые на земле были поражены безумием“; в подлиннике: „увидишь плачевные племена тех, которые утратили благо разума“. Верховное благо разума, по христианскому учению Данта, есть Бог. Утратили благо разума значит, утратили Бога». «Песнь V, стих 37: „Участь Каина-братоубийцы ожидает нашего губителя“; в подлиннике: „Каина ожидает того, кто лишил нас жизни“. Видно, – замечал рецензент, – что переводчику была неизвестна XXXII песнь „Ада“ в то время, когда он переводил V. Там узнал бы он, что Кайною называется у Данта особое место в Аду, где казнятся братоубийцы и изменники родным своим»[365].
Подводя итоги изрядномучислусвоихкритическихзамечаний, Шевырёв высказывал предположение, что перевод вряд ли сделан с подлинника. Однако уже в наше время один из авторитетных исследователей отмечал, что переложение Е. В. Кологривовой «отличается ясностью и сжатостью, переводчица бережно относится к тексту оригинала и старается сохранить конструкции итальянских фраз»[366]. Подобной оценки придерживались многие современники писательницы. Видимо, несмотря на объективность отдельных замечаний Шевырёва, его общая оценка труда Кологривовой оказалась несколько пристрастной и слишком строгой. Междутем вполне справедливо, что рецензент переложению Фан-Дима предпочел переводы Д. Мина, с которыми он ознакомился в рукописи и которые считал «добросовестными, изумительными, прекрасными», способными «перещеголять» труды лучших немецких переводчиков.
Камешек в немцев был брошен не случайно. Как дантолог Шевырёв был воспитан итальянской школой, а главное, он спешил освободить отечественную мысль от ученического преклонения перед зарубежным дантоведением. «Результаты ученых Запада, – писал Шевырёв, – доступные у нас почти каждому невежде, долго будут служить препятствием истинным ученым, которые желают изучить добросовестно самые подлинники и стремятся к тому, чтобы составить свое национальное воззрение на литературу Запада»
