— Вольтер меня не интересует. Визиты мистера Дерензи мне неприятны. Знай об этом мой муж, он бы наверняка распорядился иначе.
Залпом осушив свой бокал, мать встала. На ее белом жабо алели капли пролитого вина, на лбу выступили бусинки пота. Покачнувшись, она подошла вплотную к столу мистера Лэнигана.
— Я очень извиняюсь, миссис Квинтон, но, к сожалению, это противоречит букве закона. В конце концов, мистер Дерензи приезжает всего два раза в год…
— А я хочу, чтобы он не приезжал вовсе. Я хочу, чтобы меня оставили в покое, не напоминали…
— Понимаю, понимаю. Однако по закону…
— Я просто предлагаю, чтобы мистер Дерензи отчитывался вам или же не отчитывался вообще. Поймите, в этом нет необходимости, решительно никакой необходимости.
Мистер Лэниган с важным видом покачал головой и повел покатыми плечами. Он заявил, что весьма сожалеет, что у него нет слов, что он ужасно огорчен, что не может согласиться со столь разумной просьбой. Но на все эти рассуждения мать не обратила никакого внимания.
— Я вижу, вы не хотите идти мне навстречу, мистер Лэниган. Это нехорошо с вашей стороны. Вы же знаете, как мне нелегко.
— Ну, разумеется, знаю, миссис Квинтон.
— Я получаю от своих золовок письма, которые даже не вскрываю. Я попросила мистера Дерензи передать им, чтобы они мне не писали. А сегодня утром от них пришло очередное письмо.
— Я мог бы известить их…
— Да, и в Индию тоже напишите. Я хочу, чтобы вы написали в Индию.
— В Индию, миссис Квинтон?
— Из Индии мне приходят письма от моих родителей, из местечка Масулипатам. Их я тоже не читаю.
— По всей вероятности, все беспокоятся за вас и за Вилли. Дело только в этом.
— Вилли — ангел. Он обещал написать своим деду и бабушке, что мы здоровы, но поймите: бедному Вилли нелегко будет написать все, что мне хотелось бы.
— Что же я должен сообщить им, миссис Квинтон?
— Чтобы они перестали докучать мне своими письмами. Чтобы этот поток писем наконец прекратился.
— Боюсь, я не смогу изложить это так, как вы хотите.
— А почему, собственно говоря? Почему вы все время мне противоречите, мистер Лэниган? Вы грубый и бесчувственный человек.
— Миссис Квинтон, уверяю вас…
— Пожалуйста, прикажите вашему клерку нас проводить.
Тут бессменная улыбка наконец исчезла с лица мистера Лэнигана, он, пыхтя, слабо постучал в стену линейкой, и Дэклен О’Дуайер явился на его зов. Я знал, мать была пьяна, и жалел, что не могу сказать об этом мистеру Лэнигану. Мне-то было совершенно ясно: пожелание моего отца — закон.
