— А на Красные скалы ты хорошо смотрел? Нет? Жаль, ночь, темно. Показал бы тебе горных баранов, коз, антилоп. Стоят на острых выступах скал, любуются Гоби. Кто плохо смотрит — только камни и видит, а зверя нет. Спугни его, он через кручи, пропасти, расщелины прыгает-летит, будто на крыльях...
— Хорошо рассказываете, хочется слушать, но едем, едем — песок, камни, серый дерес щелкает на ветру, как сухой камыш; дальше едем — песок, камни, дерес. С машины спрыгнешь — нигде ничего, чисто, хотя бы ягодку в рот сунуть.
В глазах гобийца упрек, сожаление: «Есть еще люди, они ничего не знают о Гоби», — и он, не торопясь, с достоинством вновь запел хвалу родным местам, лучше которых, казалось ему, нет на земле:
— В Гоби гое, тошлоя много. Дети находят. Лакомятся. Увидят, торчит былинка, выкапывают гое — золотисто-коричневый корень, сочный, сладкий, вкусный, как сушеный виноград. Растут густые кустики, на них тошлой — синие кисло-сладкие ягоды; в жару ешь, утоляет жажду. Хорошая еда, нет такой нигде. Дикий чеснок — тан и хумыль, это здоровье человека. У нас любимое кушанье — сухое верблюжье молоко, смешанное с таном. Такое кушанье ел?
— Нет.
— Приезжай, угощу, хвалить будешь...
Взглянули на ручные часы. Поздно, пора всем укладываться спать.
Арат спал в палатке, рядом с Эрдэнэ. Лагерь поднялся рано. Эрдэнэ проснулся, но арата уже не было: он уехал еще до восхода солнца.
Лагерь пробыл у Красных скал недолго — два дня. Углубили расщелину ручья, и по руслу, выбитому потоками в лучшие дождливые годы, вновь покатилась вода, она блестела на солнце, шумела звонко, переплескиваясь через мелкие валуны и камни.
...Впереди у экспедиции дальний путь. Она направлялась в Дзун-Баин — город нефтяников. Вчера начальник в разговоре с мастером Бямбу назвал Дзун-Баин Гобийской розой. «Жадная, поглощает она столько воды, что экспедиции придется работать на нее до глубокой осени».
— Почему роза? — недоумевал Эрдэнэ, спросил мастера, тот махнул рукой:
— Роза так роза! Наше дело добывать воду, много воды! Гоби — кладовая, все есть: нефть, золото, уголь, железо... В Дзун-Баине нас ждут. Роза так роза!
Торопились. Лагерь поднялся до восхода солнца. План «Гобийского верблюда» прост — большую часть пути пройти по холодку и к полдню (лютая жара) быть в Дзун-Баине. Как не радоваться? Тонули в песках, выталкивали машины из каменистых россыпей, и вдруг: работать в городе, которым гордится Монголия.
Дзун-Баин стоял в низине. В сияющий полдень с высокого холма увидели среди песков и унылых увалов белый город: каменные дома, зеленые улицы, в центре синее зеркало, врезанное в желтый песок, — бассейн. Эрдэнэ показалось все это видением из дедушкиной сказки «Город золотой саламандры», и он говорил сам с собой, не замечая окружающих его в машине товарищей, которые прислушивались.
