— Умница, — похвалил ее Цого, — стоит угостить серебряной водой.
— Какой серебряной? — встрепенулась Цэцэг.
Вскочили на лошадей и поехали за дедушкой к Серебряному роднику. У отвесной скалы, отполированной, как стекло, из-под желто-красного камня в узкую расщелину пробивалась легкая струйка. Она искрилась на солнце и казалась не струйкой, а стеклянной палочкой, свитой из серебра. С жадным наслаждением пили, не в силах остановиться, будто жажда томила их целый день.
— Я никогда не пила такой вкусной водички, — восторгалась Цэцэг.
— Когда же тебе было пить, давно ли живешь на свете...
Гомбо и Цэцэг начали брызгаться. Цого строго их остановил:
— Нет-нет... Что вы делаете? Нельзя, это родник волшебный.
Отошли, сели на траву, держа лошадей за повод. Они стояли полукругом, покачивая головами, тоже приготовились слушать дедушку, который, размахивая рукой, увлеченно говорил:
— В давно-давние времена в конце южной степи жил богатырь. Все его славили, построили ему золотой дворец. Состарился богатырь, ослаб, все его забыли. Жил он во дворце, одинокий и заброшенный. Как-то взглянул в окно, идет по степи красавица, звали ее, как и тебя, Цэцэг. Полюбилась она старику: не ест, не пьет, не спит — о ней думает. Надел лучшие одежды, шапку, шелком шитую, взял свой меч богатырский, пришел к Цэцэг: «Выходи за меня замуж, будешь жить в светлом дворце, иметь сто небесных халатов, носить красные сапожки, кушать жирную еду на золотом подносе». — «Где ты видел, чтобы резвая козочка усидела в золотом загоне рядом с обглоданным козлом? Морщинистый, седой, безобразный, уходи!» — и Цэцэг убежала.
Богатырь голову зажал, стоит в зеркало на себя смотрит. Цэцэг не ошиблась. Схватил зеркало, разбил его о каменный пол. Позвал мудреца: «Помоги, скажи, можно ли спастись от старости?» — «Можно. Садись на верблюда, поезжай на восток за сто холмов: поверни на север, отмерь еще сто холмов, миновав желтые пески Гоби, спустись в долину, остановись, оглядись, увидишь в ногах скалы Серебряный родник. Утоли жажду».
Так богатырь и сделал. Едет обратно молодой, красивый, радуется, песни распевает, славит солнце, степь, горы... Долго он ехал. Встречает Цэцэг, поглядел на нее, отвернулся — жалкая старуха, облезлая коза, плюнул и ушел, не желая с ней говорить.
Первым перебил дедушку Эрдэнэ.
— Сказка!
— Ты, дедушка, выпил больше всех серебряной воды, а почему же не омолодился? — смеялась Цэцэг.
Пили еще из родника: старое не омолодилось, молодое не состарилось. Сели на коней, разъехались. Цэцэг склонилась в седле в сторону Гомбо:
