Он вставил ключ в дверь и открыл ее. Горели лампы, гремела дискомузыка — однообразная, ухающая, отвратная, — так что все вокруг дрожало. Даже хрустальная люстра под сводчатым небесно-синим потолком в прихожей слегка раскачивалась. Разозлившись, он устремился к библиотеке, где стоял проигрыватель. Если возмущенные соседи звонили, чтобы положить конец безобразию, Бет — а это, как пить дать, Бет, Сара не осмелилась бы вести себя так беспардонно — наверняка никаких звонков не слышала.
Когда он входил в библиотеку, он заметил, как приоткрылась кухонная дверь. Он задержался на пороге — чуть дольше, чем следовало.
Из-за двери выглянула Бет, она вызывающе усмехнулась, а потом проследовала через весь холл в свою спальню.
Она была голая. В чем мать родила — сияющее стремительное белое тело с маленькими упругими ягодицами, по спине рассыпались длинные, разлетающиеся на ходу шелковистые волосы, грязные маленькие ступни бодро шлепают по ковру. Бледная, даже как будто с перламутровым отливом фигура на фоне терракотовых стен.
Быстрая. И юная — юная!
Он стряхнул оцепенение. Музыка — сначала выключить музыку. Он быстро вошел в библиотеку и так яростно нажал на кнопку, что сдвинул проигрыватель с места. Музыка прервалась с шипением; хорошо если повреждена пластинка, а не игла. В воздухе еще стоял запах марихуаны, повсюду журналы, пластинки, книги — только какая-нибудь ненормальная могла все это устроить. Кто? Кто-нибудь из этой троицы. Бумаги, в основном счета, были разбросаны на секретере, за который Синтия уплатила (ну, не смешно ли!) десять тысяч долларов на распродаже антиквариата. Горели и настольные лампы, и верхний свет.
Он нагнулся подобрать с пола пластинку. Молния расстегнулась, и брюки сползли. Быстро, стыдливо он подтянул их, застегнул тугую пуговицу и подумал, как хохотала бы Бет, увидев, что у него свалились брюки. Тут он представил себе ее лживые зеленые глаза, гладкий белый животик, прямые развернутые плечи. Его член под белыми трусами просунулся сквозь все еще не застегнутые брюки. Он с нежностью посмотрел на него. Даже шесть тысяч сожранных калорий не могли его утихомирить.
Бет не должна была выходить из кухни. Заметив его в холле, она могла высунуть голову и попросить принести халат. В конце концов могла подождать, пока он уйдет, а уж потом пройти в свою комнату. И вообще, могла бы не усмехаться так нагло.
Медленно, осторожно он высвободил свой член из тесных трусов. Никого нет. Почему бы?.. Нет, лучше подождать, пока он окажется у себя в комнате, запрет дверь, ляжет в кровать и не надо будет никуда спешить. После того, что он видел, результат будет бесподобный. Не надо портить все. Эта неубранная комната, где у него кружится голова и мешаются мысли, совсем неподходящее место.
