В девятнадцать лет Дмитрий Шереметев стал полновластным хозяином своих вотчин с 270 тысячами крестьян. В 1838 году его доход составил 2 243 тысячи рублей. Но молодой граф не унаследовал ни доброты, ни талантов родителей. Стараясь доказать свой аристократизм, он жил слишком широко. К 1859 году его долги достигли 6 миллионов. От разорения его спасло «освобождение» крестьян: он получил свыше 12 миллионов выкупных платежей. В результате реформы 1861 года из 450 тысяч десятин у крестьян было отрезано 165 тысяч десятин лучшей земли. С отцовскими искусниками и умельцами в Останкине и Кускове граф разделался просто: все дворовые люди были выселены, и дома их проданы на слом.
Дмитрий Шереметев умер в 1871 году. Из его сыновей Сергей был главой русской дворянской партии, одним из тех членов «звездной палаты», что направляла русскую политику в девяностых годах прошлого века, но главным наследником был сын Дмитрия от первого брака, Александр, крупнейший рантье, получавший свыше 1 200 тысяч рублей в год одних процентов на капитал. Этот Шереметев был последним владельцем Марьиной рощи.
Среди шереметевских земельных вотчин Марьина роща была ничтожной частью и по размерам и по доходности. Ее лес не имел коммерческой ценности.
В 1812 году, во время нашествия на Москву наполеоновских войск, Марьина роща служила надежным «уходом»: через нее утеклецы почти беспрепятственно выбирались из разоренной столицы. Лишь однажды сюда наведалась шайка французских мародеров, которая была истреблена на месте.
Устное предание утверждает, что уничтожил ее не партизанский отряд, — просто жители окраины и окрестные крестьяне, вооруженные вилами и дубинами, расправились с пришельцами.
В тридцатых годах Марьина роща приобретает известность как место для дворянских дуэлей. Надо сказать, что московские дуэли были далеки от чопорных петербургских церемоний. Здесь выстрелом выражали свои чувства. Как бы то ни было, ни одного случая с печальным исходом не отмечено.
Неизменно благополучные исходы дуэлей способствовали развитию трактирного промысла: за рюмкой вина происходило примирение дуэлянтов. Зарабатывали на этом и ребятишки, готовые за семитку показать хмурым дяденькам укромные уголки неподалеку от дороги.
Во второй половине сороковых годов, когда прокладывалась железная дорога Москва — Петербург, снова пострадал от вырубки лесок до самого Останкина; только гниющие пеньки напоминали о бывшем когда-то лесном массиве. Местность была настолько оголена, что контора управления графскими имуществами вынуждена была засадить тракт до Останкина молодыми топольками — единственными вехами зимней дороги.
