– Я бы не смогла? – вырвалось у сбитой с толку миссис Керю.
Она отнюдь не готова была признать себя неспособной играть в какую бы то ни было игру, несмотря на то, что играть в нее она действительно не хотела!
– Разве не очевидно? – засмеялась Поллианна. – Игра ведь заключается в том, чтобы находить поводы для радости во всем, что случается. А вам не нашлось бы даже с чего начать, потому что у вас нет оснований ни для чего другого, кроме радости. В вашем случае просто нет повода для игры! Правильно?
Лицо миссис Керю вспыхнуло жаром. От досады она сказала больше, чем намеревалась сказать.
– Нет, Поллианна, я не могу с этим согласиться, – произнесла она ледяным тоном. – Я бы сказала, скорее, я не нахожу ни малейших оснований для радости.
Какое-то мгновение Поллианна оторопело смотрела на собеседницу. Потом даже отшатнулась удивленно.
– Миссис Керю, отчего же? – выдохнула она.
– А что хорошего у меня есть? – с вызовом спросила женщина, напрочь забыв о своем решении не позволять Поллианне «проповедовать».
– Так ведь… совершенно все, – пробормотала Поллианна, которая еще не пришла в себя от удивления. – Вот у вас какой красивый дом.
– Он мне служит только местом для приема пищи и ночлега. А мне не хочется ни есть, ни спать.
– Но у вас так много прекрасных, замечательных вещей, – нерешительно сказала Поллианна.
– Они лишь утомляют меня.
– Автомобиль, на котором вы куда угодно можете поехать.
– Я никуда не хочу ехать.
Поллианна громко охнула.
– Миссис Керю, подумайте, сколько интересных людей и вещей можно увидеть…
– Поллианна, они мне не интересны.
Поллианна растерянно умолкла. На ее лице отразилось глубокое беспокойство.
– Но, миссис Керю, – продолжала она – раньше случалось так, что к игре присоединялись люди, которым выпало немало бед. И чем хуже им бывало, тем больше поводов для радости они должны находить в своем положении. Но когда нет никакой беды, я, пожалуй, и сама не знаю, как играть в игру.
Некоторое время миссис Керю молчала. Она сидела неподвижно, глядя в окно. Постепенно выражение сердитой неприязни на ее лице сменилось безнадежной грустью. Она очень медленно повернулась к девочке и сказала:
– Поллианна, я не думала, что стану рассказывать тебе об этом, но вот, решила рассказать. Я объясню тебе, почему я не способна ничему радоваться.
И она стала рассказывать историю Джеми, четырехлетнего мальчика, который долгих восемь лет назад будто вышел в чужой внешний мир, прочно затворив за собой дверь.
