Одолев с десяток метров, я убедился, что дальше идти не могу. Дело было не в высоте; просто нервы не выдерживали постоянного напряжения: это было похуже, чем работа на вантах корабля. Требовалось закрепить веревку, чтобы страховать Хью,. по как? Дрожащими руками я попытался осуществить то, что справочник называл "Страховкой через древко ледоруба", на пришел к заключению, .что удерживать кого-нибудь с помощыа столь ненадежного якоря равносильно убийству плюс самоубийство. Хью беспокойно следил снизу за моими маневрами.
-- Забей крюк.
-- Молоток у тебя, а крючья лежат в рюкзаке. Я не могу их вытащить. Лучше попробую дойти вон до той скалы.
Метрах в четырех надо мной изо льда торчал камень. К сожалению, никто не мог сказать нам, что это: монолит или всего-навсего вмерзшая глыба? Я рискнул: добрался до камня и сел на него, упираясь кошками в лед. Камень выдержал.
-- Поднимайся.
Несмотря на ненадежную страховку, Хью добрался до меня и сразу пошел дальше. Здесь не стоило останавливаться.
Выше склон был еще круче, зато грунт мягче, а под самым гребнем лежал пласт рыхлого снега. Правда, тут нас подстерегал очень неприятный острый выступ. Хью свернул в обход; теперь я стоял внизу, ожидая, не сорвет ли он лавину, которая прикончит меня. Но вот Хью влез на макушку. Несколько минут -- и я рядом с ним на гребне; дышу как паровоз.
Мы находились как раз перед "Замком", часы показывали половину десятого, подъем на гребень занял пять часов, вместо намеченных двух.
-- Опаздываем,-- сказал Хью. -- Успеем.
-- Печенье или пряник?
Наш разговор был теперь предельно лаконичным.
-- Сбереги печенье до вершины.
-- На какой высоте мы?
Хью достал высотомер, изделие, которое могло изящностью поспорить с железной цистерной.
-- Что-то около пяти тысяч шестисот,- сказал он наконец, изрядно поколотив прибор.-- Ради нас надеюсь, что это правильно.
Мы перевалили через гребень и снова увидели весь восточный ледник и большую часть западного. А вот вершина и длинное ребро, подводящее к ней.
Но сперва -- "Замок". Его можно было взять только с севера, а здесь нас Ожидала совершенно открытая стенка и внушающая невольное уважение пропасть: девятьсот метров отвеса до восточного ледника. К тому же было адски холодно. Надежные точки для страховки отсутствовали, как и на всех разведанных нами подходах к этой несносной горе. До сих пор мы даже в самые отчаянные минуты ухитрялись выжимать из себя горькие шуточки, но на этой стенке чувство юмора окончательно изменило нам.
