Ходили, разумеется, и неизбежные анекдоты о его метких словечках и репликах при встрече с Рузвельтом, с Генри Фордом, с миссис Асквит и прочими особами, с которыми всякий американец, играющий видную роль в общественной жизни, должен обязательно иметь историческую беседу, пусть даже только на страницах газет. Конечно, трудно было предположить, что эти особы могли смутить его. Во всяком случае, в данный момент он преспокойно продолжал разбирать кипу бумаг, хотя персона, сидевшая напротив него, почти не уступала этим особам по своей значимости.
Сайлас Т. Вандам, миллионер и нефтяной магнат, был сухоньким человеком с длинным желтым лицом и черными, как вороново крыло, волосами. Сейчас краски были не особенно заметны, но общий облик казался зловещим, потому что лицо Вандама находилось в тени, и только контуры обрисовывались на фоне окна; на нем было наглухо застегнутое элегантное пальто, отделанное каракулем. Зато на Уоррена Уинда свет падал прямо из окна, выходившего в садик, так как он сидел лицом к этому окну. Он казался озабоченным, но отнюдь не беседой с миллионером. Лакей Уинда, крупный, сильный мужчина с прилизанными светлыми волосами, стоял за стулом хозяина, держа в руках пачку писем. А личный секретарь, рыжеволосый юноша с резкими чертами лица, уже взялся за ручку двери, как бы предугадывая желание своего начальника. Комната производила впечатление не только опрятной, но даже строгой и почти пустой. Недаром Уинд, со свойственной ему во всем обстоятельностью, снял такую же квартиру на верхнем этаже и превратил ее в склад, где хранились все его бумаги и вещи.
– Передайте это наверх, Уилсон, – обратился Уинд к слуге, державшему письма, – а мне принесите памфлет насчет миннеаполисских ночных клубов. Вы найдете его в связке под литерой «g». Он мне понадобится через полчаса, а до тех пор не беспокойте меня. Итак, мистер Вандам, предложение ваше как будто заманчиво. Но я не могу дать вам окончательный ответ, пока не ознакомлюсь с отчетом. Я получу его завтра и тотчас протелефонирую вам. Сожалею, что не могу сразу сказать вам ничего более определенного.
Мистер Вандам, видимо, понял, что ему ничего больше не остается, как удалиться. И, судя по выражению, промелькнувшему на его худом, угрюмом лице, вполне оценил иронию положения.
– Мне надо уйти, очевидно, – сказал он.
– С вашей стороны было очень любезно зайти ко мне, мистер Вандам, – учтиво ответил Уинд. – Разрешите мне не провожать вас – я должен безотлагательно покончить с кое-какими делами. Феннер, – повернулся он к своему секретарю, – проводите мистера Вандама до его машины и раньше чем через полчаса не возвращайтесь сюда. Мне нужно поработать.
