Князь Сарадин нахмурился и, казалось, заколебался, но у него в ушах еще звенело от пощечины; он бросился вперед и схватил рукоять одной из шпаг. Отец Браун тоже бросился вперед в надежде уладить ссору, но вскоре обнаружил, что его присутствие лишь ухудшает положение. Сарадин был французским масоном и ярым атеистом, вмешательство священника лишь раззадорило его. Что касается другого участника схватки, его не интересовали ни священники, ни миряне. Этот юноша с карими глазами и чертами Бонапарта был суровее любого пуританина, ведь он был язычником. Он пришел как простой мститель с начала времен, как человек из каменного века, высеченный из камня.
Оставалась надежда только на слуг, и отец Браун бросился обратно в дом. Здесь он обнаружил, что все младшие слуги отправились на берег по распоряжению властного мистера Поля, и только сумрачная миссис Энтони беспокойно бродила по длинным комнатам. В тот момент, когда она повернула свое призрачное лицо к нему, священник решил одну из загадок зеркального дома. Глубокие карие глаза Антонелли были глазами миссис Энтони, и половина этой темной истории мгновенно пронеслась перед его мысленным взором.
– Ваш сын снаружи, – сказал он без лишних слов. – Либо он, либо князь скоро погибнет. Где мистер Поль?
– Он у причала, – прошептала женщина. – Он… он… зовет на помощь.
– Миссис Энтони, – серьезным тоном произнес отец Браун, – у нас нет времени на пустяки. Мой друг уплыл порыбачить на лодке вниз по реке. Лодку вашего сына охраняют его гребцы. Остается один челнок; зачем он понадобился мистеру Полю?
– Санта-Мария, откуда мне знать? – выговорила она и растянулась во весь рост на покрытом циновками полу. Отец Браун уложил ее на диван, плеснул ей в лицо воды, позвал на помощь и со всех ног бросился к причалу. Но челнок был уже на середине реки, и старый Поль гнал его вверх по течению с энергией, казавшейся невероятной для его возраста.
– Я спасу своего господина, – выкрикнул он с безумным блеском в глазах. – Я еще спасу его!
Отцу Брауну не оставалось ничего иного, как смотреть вслед челноку, рывками продвигавшемуся вперед, и надеяться, что дворецкий успеет поднять жителей городка и вернуться вовремя.
– Дуэль – сама по себе плохая вещь, – бормотал он, ероша свои жесткие волосы песочного цвета, – но что-то не так в этой дуэли, даже не из-за драки. Сердцем чувствую, но что бы это могло быть?
Стоя у воды над дрожащим зеркалом заката, он услышал с другого конца сада тихий, но безошибочно узнаваемый холодный лязг стали, столкнувшейся со сталью. Он повернул голову.
