Де Франко лежал на холме; эльфы в машине начали выворачивать из рытвины, в которой застряли, и дернулись спасаться, а вовсе не кончать самоубийством, и тот эльф в одеянии с металлической окантовкой просто стоял, первый живой пленник, которого люди сумели взять за все время, — стоял и смотрел на него, предлагая себя.
— Чтоб стоял у меня смирно, — рявкнул он на эльфа во внешний переговорник, и подумал о газе и химикатах, и еще подумал, что, если эти эльфы заражены какой-нибудь болезнью, которая передается людям, это способ занести ее, вполне изощренный и сумасшедший для них.
— Человек! — обратился к нему пронзительный голос. — Человек!
Де Франко на мгновение остолбенел. Эльф знал, как к ним обращаться: эльф говорил. Эльф стоял, глядя на его освещенный зарею холм, и вдруг ни с того ни с сего все пошло совершенно не так, как было между эльфами и человеческим родом.
Во всяком случае, если такое и случалось прежде, ни один человек не дожил до того, чтобы рассказать об этом.
— Человек! — позвал тот же голос — «челоэк», как произносил это высокий эльфийский голос.
Эльф не кончал с собой. Эльф не выказывал никаких признаков желания сделать это, а Де Франко лежал и дрожал в своем скафандре и испытывал неодолимое желание вытереть нос, до которого он не мог дотянуться, вскочить и дать деру, что было бы глупо. Хуже того, мочевой пузырь внезапно дал ему понять, что он полон. Настойчиво. Заставляя его думать о ерунде, вместо того чтобы пытаться добраться до дома живым.
Заря вставала над равниной, свет заливал ее, такой быстрый на этом расположенном под причудливым углом ландшафте, что казалось, он водой растекается по земле.
А эльф все стоял в разгорающемся свете зари, в котором он был виден так ясно, как Де Франко никогда еще не видел живого врага, прекрасный по-своему, по-эльфийски, не так, как люди, и смотрел, в своих одеяниях похожий на какую-то помесь человека с чем-то веретенообразным — человечьекожую и насекомовидную помесь. Стоящие торчком уши постоянно находились в движении, но большую часть времени были направлены на него. Нервозно.
«Чего он хочет, почему он стоит там, почему они его выпихнули? Мишень? Отвлекающий маневр?»
Эльфийское упрямство. Де Франко ждал и ждал, а солнце всходило, а в это время где-то в туннелях солдаты ломали себе головы и держали свое оружие на изготовку, полные решимости своими телами преградить дорогу газу или тому, что принесли с собой эти психи.
