Еловый букет получился большим и разлапистым: на нижней ветке грызла орешек белка и мерцали сосульки, на верхней куда-то летел космонавт в золотистом скафандре. «Все на своих местах! – улыбнулась Маша. – Вот и славно!» Эта незатейливая еловая композиция вызывала ностальгические чувства и ощущение праздника, в отличие, например, от елки, установленной в Машином офисе и украшенной на европейский манер бантами и шарами серебряного цвета – стильно, по-своему красиво, но радости почему-то не вызывала. Маша закончила праздничный обряд украшения гостиной, водрузив на стол, покрытый белой хрустящей скатертью, блюдо с мандаринами.
В ожидании мужа она достала свежий журнал, в котором было опубликовано ее интервью. Нехитрые вопросы («Мария, в чем секрет вашего семейного счастья?»), банальные ответы («Супружество – это труд и терпение! И, знаете ли, готовность уступать друг другу»), фотосессия (их общее фото с Олегом, ее фотографии в рабочем кабинете и на подиуме в окружении моделей). Кстати, фотографии получились очень даже ничего – она на них выглядела стильной и хрупкой (благодаря диете и каторге в фитнес-клубе, черное платье, в котором она снималась и которое придумала и сшила сама, сидело на ней как влитое), и молодой (на самом деле ей тридцать восемь). В общем, ее журнальный образ отвечал законам жанра, и она выглядела, как и подобает известному дизайнеру и редактору модного издания. Пролистав журнал, Маша отложила его в сторону и решила переодеться. И хотя дома она в основном ходила в брюках и удобных пуловерах, сейчас ей захотелось надеть платье. Все-таки елка. Все-таки Новый год. Маша надела то самое черное маленькое платье, в котором снималась для интервью (таких черных платьев у нее в шкафу собралось великое множество – она со счета сбилась; удобно – подбираешь к платью удачные туфли и сумку, и вперед, к покорению жизненных вершин готова!), забрала длинные русые волосы в гладкий пучок, подкрасила губы. Из зеркала на нее смотрела «девушка средних лет» (последнее определение, вообще говоря, является спасительной формулировкой, потому что так можно сказать и о тридцатилетней девушке, и о той, кому слегка за сорок или сильно под пятьдесят. Сама Маша, смеясь, говорила об этом так: «Я прошла долгий путь от джинсов и бисерных фенечек до маленького черного платья, и мне комфортно в этом возрасте элегантности».
В прихожей хлопнула дверь. Маша вышла встречать мужа и уже с порога догадалась, что Олег чем-то расстроен. Она сообщила ему, что украсила квартиру к Новому году, но муж только рассеянно кивнул в ответ. Его красивое породистое лицо омрачала тень озабоченности. Он прошел в гостиную, опустился на диван. Маша не стала задавать ему вопросов, захочет – расскажет сам. Она привыкла к тому, что Олег часто возвращался со службы в «разобранном состоянии», что поделаешь – у человека нервная работа, как-никак известный политик: заседания, интервью, дебаты, оппоненты.
