— Да уж, представляю, — согласился Курт. — И еще вопрос. Ты говоришь о них «были». Почему? Просто потому что они остались в прошлом, в деревне, из которой ты ушла, или для этого есть иные причины?
— Они пропали оба. В тот же день, что и Альта.
— Кхм… — проронил Курт, распрямившись, и медленно выдохнул, увидев, как опустил голову духовник. — Готтер, я надеюсь, что в твоей жизни больше не возникнет ситуация, когда тебе придется отвечать на вопросы следователя — любого; но на будущее все-таки имей в виду: с этого и надо было начинать.
— Ты сказал, что «начнем сначала», — огрызнулась она. — А начало было там, где на меня перестали смотреть волком в деревне, а мою дочь начали считать почти за свою.
— Она права, — заметил Бруно тихо; Курт отмахнулся:
— Да-да. Права, признаю, я бы все равно об этом спросил… Но сейчас давай все же к делу; судя по всему, именно к его сути мы и подобрались. Иными словами, твоя дочь исчезла вместе с этой парой?
— Она исчезла с ними в один день, — уклончиво ответила Нессель. — Я не хочу…
— … обвинять кого-либо на пустом месте; знаю. И все-таки.
— Да, — неохотно согласилась она. — Думаю, они исчезли вместе. А точнее, я думаю, что Томас и Берта украли мою дочь. Я не знаю, как они вынудили ее остаться с ними — обманом или запугали — но это они. Слишком совпало все… Найди их, Курт. Пожалуйста. Я знаю, слышала, что Инквизиция может найти кого угодно, из-под земли достанет, я понимаю, что это не по вашей части, но ведь ты обещал, что поможешь, так помоги!
— Я помогу, — успокаивающе произнес Курт. — Хотя не могу не сказать, что слухи… скажем так, не всегда правдивы; а если точнее, то они порой приписывают людям свойства, коими эти люди не обладают. Словом, наше всемогущество несколько преувеличено. Но я обещаю, что сделаю все, что только будет в моих силах. Для начала — мне надо знать, как выглядели эти двое, вообще знать о них как можно больше — как ходят, как говорят, прикрывают ли рот, когда чихают, нет ли в их речи каких особых словечек; все, что вспомнишь. Начнем с Берты. Какая она?
— Она… обычная, — растерянно проговорила Нессель, и на мгновение показалось, что сейчас она расплачется. — На вид такая добродушная пышка… Не толстуха, но баба в теле. Говорила всегда тихо и так ласково-ласково, как будто у нее все кругом — дети, и рядом еще дети спят. Невысокая, с меня ростом, почти седая уже, но когда-то волосы точно были темные. Не черные совсем, но темные. Глаза карие, нос такой… пупочкой. Знаешь, как гриб, когда он только-только вылез из мха и еще не раскрылся. Никаких особых повадок за нею не замечала или чего-то такого.
