— Спасибо, — сказала я, чувствуя, как большая теплая ладонь Кейта касается моих пальцев.
Хирург был не виноват в том, что не понимал значения слова «успешно». Это слово означало, что Лео вновь станет нормальным. Оно означало, что они скажут мне, когда мой мальчик проснется.
Я возвращаюсь к стулу с коричневой обивкой, забираюсь на него с ногами и смотрю на Лео.
Вот в таком мире я живу теперь. В мире, где слово «успешно» обозначает вот это. В мире, где все сны, которые я вижу, рождаются из предощущения, нет, из понимания, которое неуклонно растет во мне, пускает корни, и они все длиннее день ото дня. Из понимания того, что, возможно, Лео готов уйти. И я готова его отпустить.
— Посмотли на зывотик той тети! — сказал Лео.
Мама закрыла глаза и поцеловала его в макушку: «Ш-ш-ш…»
— Посмотли на зывотик той тети! — повторил Лео, показывая пальцем.
У тети действительно был большой животик. Круглый, как футбольный мяч, только больше, как мамина подушка.
— Тише, тише. — Мама поцеловала его пальчик.
— Мамочка! Посмотли на зывотик той тети!
Но мама не смотрела. Она нажала на кнопку, и, как обычно, послышался звонок — такой же, как на его пожарной машинке. И автобус остановился. Как обычно. Мама взяла его коляску и свою большую сумку. Она позволила ему перепрыгнуть со ступеньки на ступеньку, чтобы выбраться на тротуар. Потом мама разложила коляску и раздвинула ремешки, чтобы Лео сел. Но Лео хотелось пройтись.
— Я пойду нозками, — сказал он. — Нозками!
Мама все еще смотрела на коляску. Только когда автобус отъехал, она сказала:
— Лео, почему ты постоянно показываешь пальцем на животики? Или на того низкого дяденьку? Или на грудь той кормящей женщины? Или на странную прическу того мужчины? Это происходит уже в третий раз за последние два дня. Мне придется научиться водить машину, потому что нас перестанут пускать в автобусы. — Мама положила сумку в его коляску. — Когда-нибудь меня накажут за это.
— Ты была плохой девочкой?
Мама была плохой девочкой, как он иногда бывал плохим мальчиком, и поэтому ее теперь накажут?
Мама, склонив голову к плечу, удивленно посмотрела на него.
— Иногда я думаю, что в прежней жизни я была плохой. — Она принялась толкать коляску левой рукой, сжимая в правой его ладошку. — Пойдем. Нам придется идти пешком.
Какая-то женщина, похожая на его бабушку, улыбнулась ему.
— Моя мама — плохая девочка, — сказал ей Лео.
Она посмотрела на маму.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, — хмыкнула женщина и пошла дальше.
