– Я предпочитаю женщин.
Я открыла рот, чтобы ответить, но он быстро подошел к столу, взял в руки мой эскиз и одобрительно сообщил:
– Что-то в этом роде.
– Вам нравится? – потрясенно спросила я, позабыв о своем возмущении.
– Больше, чем вчерашние твои фантазии. Работай в том же направлении.
Он ободряюще улыбнулся мне.
– А ваш шеф еще не пришел?
Шеф в этот день на работе так и не появился. Артемьев передал Верочке какую-то папку и исчез за дверью так же внезапно, как и появился. А мы с Володей снова углубились в работу.
– Эй! Работяги! Рабочий день уже закончился!
Голос Верочки прервал наш творческий процесс. Володька виновато посмотрел на меня, задерживаться на работе ему категорически запрещалось.
– Иди! – махнула я рукой. – Я еще посижу.
И через пять минут мои сотрудники оставили меня наедине с моими мыслями. Артемьевский проект вызывал оскомину и нагонял тоску. Долго смотреть на него было вредно для моего душевного равновесия. Нужно хотя бы несколько минут отвлечься. Поэтому я немного расслабилась и вынула газету, которую подобрала с пола в Яшкиной комнате. Просмотрела заметку о пропаже Маши Солдатовой и решила проверить на досуге, нашли ли девочку? И что девочке известно о смерти своей учительницы?
Я храбро набрала номер телефона, указанный в объявлении.
– Алло! – раздался в трубке мужской голос. – Зачем Вам Маша?
– Я родственница Клеопатры Ильиничны, ее учительницы английского языка. Клеопатра Ильинична просила Машу выполнить одно поручение. Мне хотелось бы поговорить с ней об этом.
– Хорошо. Приезжайте, – голос мужчины звучал равнодушно. И назвал адрес.
– Когда?
– Как только Вы сможете приехать. Я Вас встречу.
Мы оговорили время и место встречи, и я торопливо выскочила на улицу. Что-то тревожило меня в этом спокойном безразличном голосе. Что-то знакомое. «Ничего» – успокоила я себя. – «На улице светло. И место вполне людное».
Что скажет мне эта девочка? Какое письмо просила ее отправить Клеопатра Ильинична?
Не поднимая головы, я выскочила на улицу и почти сразу уткнулась носом в чью-то грудь. Рост у меня небольшой, поэтому, если я не иду с высоко и гордо поднятой головой, большинство мужчин для меня начинаются с галстуков, а не лиц.
– Извините, – не поднимая головы, я попыталась обойти препятствие, но это мне не удалось.
– Снова Вы?
– Я думал, ты меня никогда не заметишь, – передо мной непреодолимым препятствием стоял Артемьев. – Я за тобой. Поехали.
– Куда? – прошептала я, сдавленным от злости голосом.
