К двум ночи въезжаем в город, закидываю попутчицу в какой-то переулок недалеко от Штыков, тут, говорит, верная вписка, и вообще чудесные люди живут. Я бы тоже вписался, но в такой ситуации навязываться – явно напрашиваться на доступ "к комиссарскому телу", а напрашиваться-то и не хочется совсем. "Спорчу песню", это и к бабке не ходи. Самое смешное, что и тела не очень хочется, мне б душу тёплую, посидеть-погреться. Но чтоб это всё объяснить… а, проехали. Жду на всякий случай, когда наверху в подъезде хлопает дверь и отчаливаю. Город я знаю так себе, долго петляю через одинаковые переулки, неожиданно оказываюсь около вокзала, где и встаю ночевать. На сей раз никаких проблем с засыпанием не испытываю. Снится мне дорога – не грунтовка, не автобан, просто дорога. Даже не знаю, с каким покрытием – любая дорога. И я по ней еду, как Макаревич в лифте. Хотя эту песню мы не пели и не слушали. Только "Я сюда ещё вернусь".
Утром проснулся, из тёплого спальника в холодный салон выполз, оделся в полуприседе, неохотно, но вынужденно сбегал до вокзального сортира – и выдвинулся к офису знакомого. Торговал он не столько ружьями, сколько разным обвесом, ну, обычное дело, на фенечках и рюшечках самое бабло и рубится, но была у него мечта – нет, Мечта даже – сделать такую МЦшку, чтоб Бенелли и оба Голанда рыдали на троих, обнявшись над поллитрой коньяку. Утверждал, что технически задача решаемая, и вообще что там их хэндмейд 18 века перед могуществом советского ВПК, но вот человеческий фактор всё портит. И в числе прочих мер по преодолению отсталости и кондовости лелеял он идею некоей пиар-кампании невиданного новаторского типа…
Нет, психом он не был и под свой любимый "пунктик" подводил солидную материально-техническую базу, сам далеко не бедствовал и другим работу давал. Вот и мне предлагал место в пиар-обозе, как саппорту и мастеру на все руки, который и связь наладит, и машину починит, технически грамотные фотографии сделает и в главном предмете за консультанта сработать может. Деньги весьма приличные сулил, ну и впридачу "жизнь волчачью и славу казачью". Слава мне была пофиг, а вот жизни волчачьей как-то не хотелось, другая у меня тогда жизнь была. Зато сейчас по предмету кочевий я был, как говорится, "за любой кипеш, кроме голодовки".
Убедившись, что блестящий чёрный крузак – парадная машина знакомого – уже стоит у офиса, я достал мобильник и позвонил. Не самое дешёвое удовольствие, особенно в другой области, но по делу можно себе позволить.
