— Бинтанг говорит, что мананг должен лечить его сына так, как делает это наш народ.
Пирак гордо выпятил грудь и ударил в нее кулаком. Кто-то принес ему мешок с палками и камешками.
Адам Кельно повернулся и пошел прочь.
В отчаянии он долго сидел у водопада. Из длинного дома доносились звуки гонга и пение. Мадич и гребцы с лодки сидели поодаль и стерегли его на случай, если вдруг появится крокодил или кобра. «Бедный доктор Адам, — думал Мадич. — Ему этого никогда не понять».
Усталый Адам с трудом дотащился до маленькой отдельной хижины, где помещалась больница, а при ней — его комнатка. Он откупорил бутылку джина и принялся пить, пока шум ночного дождя не заглушил звуков гонга и барабана. Тогда он растянулся на койке и погрузился в тяжелую дремоту.
— Доктор Адам! Доктор Адам! Проснитесь! Проснитесь! — услышал он голос Мадича.
Многолетняя врачебная практика приучила его просыпаться мгновенно. Мадич стоял у его койки с факелом.
— Пойдем, — сказал он взволнованно.
Адам был уже на ногах и заправлял рубашку в брюки. В соседней комнате стоял Бинтанг, держа на руках мальчика.
— Спаси моего сына! — взмолился Бинтанг.
Адам взял у него ребенка и положил на грубо сколоченный стол для процедур. Мальчик по-прежнему весь горел. «Плохо дело, — подумал Адам. — Очень плохо».
— Держи факел поближе.
Он поставил мальчику градусник и увидел, как тело его сотрясла судорога.
— Давно с ним это? Когда началось — до захода солнца или после?
— Когда солнце село, он уже дергался.
Значит, прошло часа три или даже больше. Адам вынул термометр. Сорок два. Ребенок снова забился в судорогах, на губах его выступила пена.
Это могло означать только одно: поражен мозг, и необратимо. Даже если теперь ребенок выживет, он всю жизнь будет слабоумным.
Малорослый вождь умоляюще смотрел на доктора снизу вверх. Как объяснить ему, что его сын останется безнадежным идиотом?
— Мадич, скажи Бинтангу, что надежды очень мало. Он должен ждать снаружи. Оставь здесь факел и тоже жди снаружи. Я буду работать один.
Выбора не было — оставалось только усыпить ребенка.
Адаму Кельно показалось, что он снова в концлагере «Ядвига», в операционной пятого барака… Он склонился над ребенком, и что-то заставило его развязать повязку на бедрах мальчика.
«Если эти операции необходимы, я буду их делать. Но не думайте, что это доставит мне удовольствие».
Адам осторожно потрогал крохотные яички мальчика, ощупал их, провел рукой по промежности.
«Если их необходимо удалить для спасения жизни больного…»
