* * *
Дверь открыла Ленка. Несмотря на поздний час, она была полностью одета и держала на поводке своего ротвейлера Унтера.
— Привет! А я собиралась к тебе.
— Извиняться? А где же сама негодяйка?
— Извиняться? Негодяйка? — беззвучно пошевелила губами Ленка.
— Ну да. Твоя дочь. Она угробила вчера мой компьютер. Побоялась сама явиться с повинной?
— Прости ее. — Ленкино лицо вдруг сморщилось, из глаз потекли слезы.
— Эй! Ты чего ревешь? — мой гнев вдруг испарился, и я, наконец, обратила внимание, что глаза у моей закадычной подруги красные, а всегда точеный ее носик распух. Плакала она уже не первый раз. — Что случилось? Где Алла?
— Заходи. — Лена затащила меня на кухню и плюхнулась на табуретку.
— В общем, Аллочка в больнице. — Ленка снова заплакала. Я подала ей стакан воды.
— Она играла у тебя на компьютере. Вечером. Я выносила мусорное ведро и на площадке почувствовала запах газа из твоей квартиры. Дверь была не заперта, и я вошла. Аллочка лежала на кухонном полу, рядом разлита вода. На плите стояла турка, конфорка под ней была погашена выкипевшим кофе. Вот и все. Наверное, Аллочка разлила воду, поскользнулась… — Лена снова всхлипнула — Она уже второй день не приходит в сознание.
— А что говорит врач?
— Ничего конкретного. Состояние стабильное, вот и все.
— Стабильное — это уже обнадеживает, — бодро сообщила я, хотя не поняла, что именно стабильно. К этому моменту я уже давно забыла, что пришла казнить Аллочку, и мне было ужасно жалко их обеих.
— Мне разрешили ночевать в больнице, и я хотела тебя попросить взять на время Унтера к себе.
— А я с ним справлюсь? — я с опаской посмотрела на пса. Он наклонил голову набок и поднял рыжую бровь. Унтер был назван в честь унтера Пришибеева за свой тяжелый и педантичный характер. Не знаю, кто надоумил двух хрупких женщин приобрести ротвейлера, но в настоящее время несомненным лидером в семье был он.
— Справишься. Он послушный. Ты его только не травмируй.
— Я? Да кто кого быстрее травмирует?
— Он впечатлительный — настаивала моя подруга, — и ты ему нравишься.
В этом я глубоко сомневалась, но выбора не оставалось. Деться псу было некуда.
— Слушайся Лину, — повернула Лена свое заплаканное лицо к Унтеру.
Он с упреком посмотрел на хозяйку, подошел и плюхнулся мне на ноги, утверждая так свое превосходство.
— Молодец, — зачем-то похвалила его Лена.
Через минуту я была уже в моей квартире наедине с Унтером, бессонной ночью и странным смутным беспокойством, оставшимся после Лениного рассказа. Мне никак не удавалось представить, как и обо что можно было удариться в моей кухне, площадью с грузовой лифт так, чтобы вторые сутки не приходить в сознание.
