— Шурик! Это я просила прийти сисадмина! Дело в том, что все эти события, связанные с несчастным случаем, очень близко задевают и меня. Я не знала, как иначе могу поговорить с ним наедине, — рассказывая о странном украденном письме, я старалась не показать, как озадачена и напугана. Но мой собеседник хорошо все понял.
— К сожалению, о взломе я узнал только что от тебя. Я был в головной фирме целую неделю, и с тех пор у меня еще не было возможности сесть за свой компьютер. Все, что я смогу, узнаю. Хотя, одна мысль у меня есть. И она мне кажется вполне логичной.
Он присел рядом со мной на скамейку. Я ощущала кожей тепло его тела на расстоянии, и это ощущение почему-то успокаивало.
— Возможно, тебя разыскивает наш юрист. Кроме дел фирмы, он занимается еще делами частных клиентов.
— Зачем я юристу? Что я натворила?
— Ты ничего не знаешь? — вопрос прозвучал больше как утверждение.
— Чего такого ужасного я не знаю? — терпеть не могу эти вопросы в стиле мыльных опер.
— Не знаю, значит ли это для тебя что-нибудь… — он замялся.
— Да говори уже! Я сама решу: значит или нет!
— В пятницу похоронили Лешека и тетю Эльжбету.
Я ожидала услышать о своем муже все, что угодно, но не это. Я давно не испытывала к Лешеку никаких чувств, кроме брезгливости, но смерть человека, который некоторое время был тебе близок, невольно задевает и тебя. У меня перехватило горло. И я не сразу смогла задать следующий вопрос.
— А что случилось?
— Не знаю точно, какой-то несчастный случай. Я тоже только сегодня об этом узнал. Если хочешь, узнавай сама. Заодно, возможно, выяснишь, не по поводу наследства ли тебя ищут.
— Шурик, какое наследство! Мы разведены, ты это еще помнишь?
Он нетерпеливо пожал плечами.
— Тогда, может, не нужно спрашивать у нашего юриста о тебе?
— Нет, спроси. Пожалуйста. Я должна узнать, зачем меня кто-то ищет.
Снова несчастный случай! Эпидемия какая-то. Как будто кто-то хочет свести меня с ума. Хотя, если рассуждать трезво, Аллочка никак не была связана с моим бывшим мужем. Неужели совпадение?
Из глубокой задумчивости, плавно переходящей в оцепенение, меня вывел Шурик. Он снова посмотрел на часы и заторопился.
— Ты уверена, что мне не обязательно искать Аллочкину маму?
— Да, и с Аллочкой ты поговорить не сможешь. Она еще не пришла в сознание.
Мы обменялись телефонами. Наш общий с бывшим и, уже мертвым, мужем приятель обещал перезвонить, как только что-нибудь выяснит, и быстро ушел. Он не предложил меня провести, и мне это, почему-то, было неприятно. Что это со мной? Я никогда не испытывала к Шурику ничего, кроме человеческой симпатии. Наверное, мне просто не хватает дружеского участия.
