Недавно мне посчастливилось почти случайно побывать на таком семейном обряде. Но примерно за неделю до этого мы познакомились в Улан-Удэ ещё с одной гранью дарования мастера, почему-то до поры до времени скрываемой от широкой публики. Дело в том, что Даши в детстве рос не только с братьями, но и в плотном окружении любящих, нежных и, конечно же, заботливых сестёр. Они иногда наряжали красивенького малыша в платьица и ласково называли Дашенькой. Может быть, поэтому он вырос неравнодушным не только к мужественным и коварным, изображаемым в бронзе воинам, но и – раскрою секрет – к обворожительным, богато одетым красавицам с благородным взглядом задумчивых глаз, к очаровательным… куклам! Уже давно всех своих сестёр, талантливых рукодельниц, брата-ювелира и даже родителей он пристрастил к тончайшей ручной работе по изготовлению и украшению созданных им образов королев, мадонн с младенцами, всадниц, задумчивых тургеневских барышень и т. д. Но эти произведения видели только его друзья, которые сразу же стремились приобрести уникальные и совсем не тиражируемые творения. В результате они неспешно разбрелись по Москве и по миру. Среди счастливых обладателей известные певцы, например Анита Цой, телеведущие и другие собиратели прекрасного, в основном из столицы. Не оказались исключением и мы с Ольгой, решив немедленно приобрести несколько рукотворных шедевров для галереи и сделать журналистский фотоотчёт об этом неожиданном открытии. Назавтра уже в шесть утра поездом Иркутск – Улан-Удэ прибыли фотохудожник Мария Маркова и журналист из нашей галереи Екатерина Иванова. Вскоре закипела восторженная работа. Но предваряло её, как и положено по законам бурятского гостеприимства, душевное чаепитие, а для желающих – непременный спутник бурятских застолий – душистые позы.
После плотной работы вечером у нас был запланирован отъезд в Иркутск. У Даши громоздились свои планы. Разъехались мы с чувством, что не наобщались и не договорили чего– то очень важного и нужного. Поэтому не прошло и трёх дней, как непонятная сила вновь потянула меня в места, связанные с неожиданно открывшейся мне удивительно талантливой и дружной семьёй, как будто бы таинственно перешагнувшей из прошлых веков, где нередко несколько поколений работали под одной крышей, дружно и весело вели натуральное хозяйство. Каждый был в ту пору «и швец, и жнец, и на дуде игрец». Без определённых планов я позвонил Даши уточнить, стоит ли как-нибудь съездить в их родную деревню, чтобы с помощью очевидцев разобраться, как могло сформироваться и сохраниться такое чудо и, извиняюсь, анахронизм нашего бестолкового времени, как традиционная бурятская семья, да ещё и не простая, а принадлежащая к самому высокому бурятскому роду – роду настоящих «огненных» кузнецов, которые считались равновеликими и шаманам, и ламам. Представители этой, если можно так выразиться, касты всегда отмечались особыми знаками, они обычно талантливы в любом рукоделии, отличались умом и волей. Не исключением был и отец Даши – Бальжин, умеющий и мельницу возвести, и собрать электрогенератор и косилку. А в самые трудные времена хрущёвского самодурства с сельским хозяйством он освоил сам и научил всю деревню изготавливать национальную обувь. Этот труд и интернат для детей спасали его земляков в годы уничтожения личных подсобных хозяйств и позволили сохраниться уникальной деревне, где до сих пор нет не только решёток на окнах и воровства, но и двери не замыкаются. Если бы не обувной промысел, то бурятскую деревню постигла бы печальная участь русских соседей. О русской деревне напоминают только гниющие столбики и ржавая проволока загородок для скота да небольшое кладбище, сиротливо взирающее на бескрайнюю степь со ставшими бесполезными обильными травами, веками кормящими многочисленные табуны и стада. Отец Даши был не только первоклассным обувщиком, но не был чужд женского, на первый взгляд, ремесла. Он умел ткать редкостной красоты ковры. Так что Даши есть в кого заболеть куклами. Кстати, отец также был младшим сыном в весьма многочисленном семействе.
