Ансельм. Ты сошла с ума. Надо немедля заткнуть этому сыщику рот. Куда он подевался?
Регина. Нет! Пусть Йозеф все узнает!
Ансельм. Что значит "нет"?! Ты хочешь, чтоб мы оба ползали тут как жабы, перед Томасом и Марией?
Регина. Да!
Ансельм. Из-за дурацкой ревности! Из-за любовной интрижки, черт подери! Ты вообще соображаешь, что делаешь? Все эти глупости, которые только в темноте и возможны между двумя людьми, теперь, когда они давным-давно себя исчерпали, должны стать всеобщим достоянием?!
Регина. Ансельм, ты отступаешься. Ты выдал Йозефу не меня, а нас обоих! Ведь тогда у тебя хватило смелости. Ты сумел вырваться из каземата рассудка! Сразу, как только приехал! Когда я спросила, как сложилась твоя жизнь, ты прямо сказал: не жизнь, а сплошные унижения. И из тяжелых туч воспоминаний, из этого козлиного стада, вонючее блеянье которого застило мне небеса, грянула молния: терпеть унижения - это и есть мы!
Ансельм. Не говори "мы"! И незачем льнуть ко мне, словно я - это ты! Ненавижу твои унижения!.. Да-да, помню, ты рассказала мне историю про Йоханнеса и я тебя поддержал.
Pегина. А верил ты в нее не больше, чем я.
Ансельм. Он несказанно меня растрогал! Этот призрак, который вечно следит, как ты отдаешься другим, был наш призрак. Страх перед одиночеством.
Регина. И страх перед не-одиночеством. Перед чужим взором. Перед грязью! Ты разве не дрожал всю жизнь, лежа в засаде, и не бросился, как щука, чтобы вырвать у них кусок плоти, прежде чем они тебя поймают? Робкий ты, пугливый. Каждый человек в ужасе подходит к своему собрату, как рыба к покойнику. И у каждого вокруг море!
Ансельм. Ты заразила меня этими своими фантазиями! Я только так на все и смотрел. Будто все симпатии, вся первозданная природа - это лишь страх и погибель.
Регина. Но у тебя-то сердце замирает всего-навсего от страха перед Томасом и Марией. И от стыда за все, что ты наделал. Ох и скотина же ты! Ансельм! Мы же нереальны! Врем ли мы, нет ли, добры ли мы, испорченны ли мы живем ради какой-то цели, которую не можем правильно понять. Ты это знал и пожертвовал всей нашей реальностью. В тот единственный миг, когда у тебя хватило смелости!
Ансельм. Все, с меня довольно. То, что так вопиет против рассудка, невозможно сох ранить навеки. Оно сейчас нестерпимо лживо и неестественно. Где этот сыщик?!
Регина (глядя на часы). Не знаю.
Ансельм. А, ты просто-напросто гнойная рана, которая не желает заживать!
Регина. Когда-то у тебя хватило смелости. Опять вернуться к прежнему? Давай лучше пойдем на унижения. Если нет сил стать другим, не притворяться, значит, ты уже не человек.
