Мария. Вы уже слышали мой ответ: я люблю Томаса.
Ансельм. Я не спрашиваю, любите ли вы его; на этот вопрос ответа вообще нет!.. (Сдерживаясь.) Решайте сами, может быть, здесь то, о чем я вам сейчас расскажу. Однажды меня захватила, заворожила... ива. На просторной лужайке только и были - я и одно это дерево. И я еле устоял на ногах, ибо то, что так сиротливо сплелось и завязалось узлом в его сучьях, этот страшный ровный поток жизни, я чувствовал в себе, но мягким, податливым, текучим. И я упал на колени! (Секунду тщетно ждет от Марии отклика.) Вот и все мои чувства. И к вам тоже.
Мария. Ансельм... подобные преувеличения мало что стоят. Ну почувствовали вы это, так ведь даже ниц не пали по-настоящему.
Ансельм. Вот как?! Томас и вправду начисто лишил вас глубины.
Мария. Вы безобразно относитесь и ко мне, и к Регине.
Ансельм. Люди вроде вас, которых уже ничто не повергает ниц, не вправе делать упреки! Я бы многого в жизни мог достигнуть, но каждый раз приходилось от всего отказываться. Ведь когда веришь, неизбежно спотыкаешься. Но ведь и живешь, только пока веришь!
Мария (боязливо и тревожно). Читайте! Томас хочет с вами поговорить.
Ансельм. Лучше я расскажу вам одну историю: когда я был монахом...
Мария. Что-что? Вы были монахом?
Ансельм. Тише!! Томас ни под каким видом не должен об этом знать!
Мария. Но, Ансельм, вы же рассказываете небылицы.
Ансельм. Вам я никогда не расскажу небылицу. Это было в Малой Азии, у подножия горы Акусиос. В маленькое незастекленное оконце я видел из кельи море...
Мария (протестующе). Читайте, читайте!..
Ансельм не желает, но, слыша приближающиеся шаги Томаса, все же заглядывает
в письмо.
Чем вы только не занимались, пока мы все жили здесь. (Вновь принимается за свой туалет.)
Входит Томас.
Томас. Еще не закончил? Мария. Прочтите последний раз...
Ансельм пытается поймать ее взгляд, чтобы скрепить мир, заключенный через
эту крохотную поддержку, но она прячет глаза. Ансельм уныло пожимает
плечами, потом быстро просматривает письмо.
Томас хочет устроить Йозефу торжественную встречу и еще больше его разозлить. А я не хочу, чтобы мы себя так вели. В конце концов Йозеф наш близкий родственник, а там видно будет!
Томас (мнимо шутливым тоном). Я хочу послушать Ансельма! (Садится, смотрит на Ансельма.)
Напряженная пауза. Ансельм, все больше нервничая, медленно поднимает голову;
в глазах его теплится решимость.
Ансельм. Твое письмо все испортило.
