Ничего другого не оставалось, как взять свой кувшин и последовать за ним.
Я даже попробовал снова начать молиться: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня, грешного».
На этот раз я продержался минуты три, пытаясь вкладывать в слова молитвы и мысли, и сердце, как мне было указано. Если бы меня спросили, зачем я пытаюсь это делать, я бы не ответил.
И ни за что не признался бы этому монаху, что пытаюсь следовать его указаниям.
Кстати, «пытаюсь» — это громко сказано.
Через три минуты усилий сердце не выдержало напряжения, мысли не выдержали сосредоточения, и я незаметно для себя стал думать о своих проблемах, привычно перескакивая с одной на другую.
Глава 16
— Можно я прилягу? — спросил я, когда мы всё-таки достигли пещеры.
— Приляг. А там, где ты живёшь, какой сейчас год?
— Две тысячи двенадцатый.
— От Рождества Христова?
— Да.
— «Щедр и милостив Господь, долготерпелив и многомилостив», как в псалме сто втором сказано.
— А ты это к чему?
— К тому, что столько веков терпит нас Господь. Стольким поколениям оставил возможность покаяться.
— Скажи мне, Феодосий, что случается с человеком, если он призван? Что говорит твой Антоний?
— Скажу, если спрашиваешь. Сначала Дух призывает тело очиститься «многим пощением, бдением, и молитвами, и служением». Затем Дух — водитель начинает открывать очи души, чтобы и ей подать покаяние, и тем самым она бы очистилась. Ум начинает различать между телом и душой...
— Это как?
— Знаешь ли, что грех сидит в нас с первого ещё Адамова прегрешения?
— Что-то такое слышал...
— Вот Дух Святой и «отделяет нас от плодов плоти, которые смешались с каждым членом тела нашего... и приводит все члены тела к их первоначальному состоянию, которое не имело ничего от нечистого духа. И тело приводится в подчинение уму, поучаясь у Духа. ...Ум очищает его от еды и сна — одним словом, от всех его движений, и собственной чистотой очищает он тело даже от естественного извержения семени».
— Это потому ты не хочешь есть?
— Надеюсь, потому.
— И женщина тебе не нужна?
— Я грешный человек. Кто скажет тебе, что не нуждается в пище и может спокойно молиться в гареме, — скорее всего, прельщён нечистым. Поэтому женщинам запрещён вход в пустыню.
— Я хотел бы поверить тебе! Но насчёт женщин...
— Так верь, если хотел. «...Дух научает ум, как врачевать все душевные раны... И для глаз устанавливает он правило, чтобы они видели верно и чисто и чтобы не было в них греха. Затем устанавливает он правило для ушей, чтобы они слушали в мире и больше не имели бы жажды или желания слушать о дурном или же о падениях и унижениях человеческих, но радовались бы слушанию о добром... Затем Дух учит чистоте язык, поскольку язык был поражён тяжёлым недугом; тот недуг, поразивший душу, выходил наружу в словах посредством языка, который душа употребляла как своё орудие...».
