Под самым берегом в мутно-цветущей воде, среди опавших мёртвых веток, плавали спокойные толстые рыбы.
Часть ровного откоса была укреплена рядом тесно вбитых тонких брёвен.
«Сохранились…».
Их, курсантов мореходки, часто приводили сюда, в университетский ботанический сад, расположенный по соседству, оказывать шефскую помощь: копать, таскать ненужную землю, по осени грузить в прицепы кучи сорняков и обрезанных веток. Однажды старшина взял с собой только троих, самых толковых, – тяжеленными кувалдами они весь день заколачивали в мелкий илистый берег тонкие, уже кем-то подготовленные, остро затёсанные трёхметровые лиственничные брёвна. Чуть не померли тогда. Но получилось. Запомнилось на всю жизнь.
«И не сгнили ведь, смолистые…».
С шипеньем по воде пошла на посадку опоздавшая утка – полосы брызг с радугой рассыпались по сторонам – и поплыла к своим, кормиться.
Полосы дальних тихих дорожек, посыпанных старым шлаком и битым кирпичом, то и дело перебегали перед Глебом суетливые скворцы, по траве между шершавых деревьев степенно ходили парочками дикие голуби.
По могучим морщинистым стволам робиний стремились от травы ввысь шрамы пыльной коры, лишь изредка где-то между ветвей пересекаясь.
«А это что тут у нас такое? Можжевельник виргинский. Тощий, молодой ещё. В последний раз его не было…».
Приторная духота и кондитерские формы розария никогда не привлекали Глеба, он спокойно миновал такое умышленно красивое великолепие, улыбнулся и направился к своему любимому дереву.
Гинкго – легенда юности, таинство Востока, миллионы лет, динозавры…
Ещё на первом курсе он узнал про невозможное существование сразу нескольких деревьев гинкго-билоба в местном ботаническом саду, сразу же придумал для себя какую-то необходимость их видеть и изредка приходил, тратя часы увольнений, к острому перекрестку тихих аллей.
В окружении нескольких могучих румелийских сосен и безымянной ели в два человеческих обхвата, стояли на ровной тенистой траве четыре стройных, молодых, ещё даже не столетних, дерева гинкго.
Стволы прямые, а ветки с такими забавными листиками начинались на высоте трёх, четырёх метров – не достать.
Одинаковые таблички на стволах грустно сообщали, что в данном ботаническом саду находятся деревья только одного пола и поэтому семян они не завязывают.
Зная, что никто его пока здесь не может увидеть, капитан Глеб Никитин захохотал.
«Ну и что?!».
Ещё в юности, при первой же встрече с этими гинкго ненадолго опечалившись бесплодием великих деревьев в старом саду, он, как-то случайно и задумчиво топая с поручением командира по улицам в другом конце города, увидал под ногами знакомые жёлтые листья.
