Лора внимательно прислушалась к себе. Нет, не то. Не Алиса, в этот ранний час спящая в своей или чужой постели, так бередит ее душу.
– Первый Саратовский, дом семь, – проговорила она вслух, стремясь вернуться к настоящему, и даже представила район, в который сейчас направлялась, чтобы забрать нового пассажира.
Им оказалась девушка лет двадцати. Она уже дожидалась у подъезда, переминаясь с ноги на ногу неловко и потерянно. Заметив машину, она замерла и следила глазами, пока Лора парковалась у бордюра, но с места не двинулась. Наконец через силу сделала первый шаг и побрела неуверенно. Заглянула в приоткрытое окно:
– Вы такси?
Везти ее было недалеко, в Лефортово. И поскольку поутру клиенты, как и все люди в целом, менее склонны к отвлеченным беседам, Лора сделала радио погромче, потому что знала – только это уютное бормотание может рассеять ее хандру.
Девушка оказалась на удивление тиха. Она отвернулась к окошку и почти не шевелилась. Улучив момент, Лора оглядела ее непримечательный облик и глянцевый белый пакет с медицински-бирюзовым логотипом женской консультации, лежавший у нее на коленях. Сквозь него слабо просвечивали бланки с лабораторными заключениями и черное пятно снимка ультразвукового исследования.
Радиоведущий радостно пообещал ясную и теплую погоду на следующую неделю, желая всем первоклашкам – которые навряд ли слушали его сейчас – хорошего настроения и высоких оценок. Странно, ведь сегодня суббота: наверное, ведущий решил, что такое пожелание никогда не бывает лишним…
– Извините, а можно выключить? – спросила девушка. Ее голос прозвучал глухо.
Лора с готовностью повернула колесико регулятора громкости, пытаясь украдкой убедиться в своих подозрениях. Девушка снова отвернулась, но все же выдала себя вороватым жестом, поднеся руку к глазам и быстро огладив их поочередно.
Сказать по справедливости, в такси плачут реже, чем в ЗАГСе и морге, но гораздо чаще, чем, к примеру, в автобусе, магазине или парикмахерской – особенно если парикмахерская приличная. Вот только молодые девушки обычно перемежают рыдания проклятиями, звонками подругам и чередой уничижительных сообщений тому, с кем произошла ссора. Эта плакала, беззвучно глотая слезы. Слезы со вкусом безнадежности.
Остаток пути они преодолели в кромешной тишине. Услышав сумму, девушка долго не могла совладать с купюрами и отделениями кошелька и вдруг проронила без предисловий:
– У вас есть дети?
– Наличие детей у меня нисколько не поможет вам решить свою проблему, – покачала головой Лора. Ей все стало ясно. Пассажирка впервые взглянула на нее, удивленно, даже обиженно, и вышла из машины, не прощаясь. Она услышала в словах Лоры то, что хотела услышать: осуждение, которого там не содержалось. Обычно люди склонны судить поспешно, но Лора давно научилась одергивать себя: мало ли что в жизни этого человека лежит на чашах весов… У каждого свои весы и свои гири.
