Часа через два дядя Леша заглянул в комнату.
— Спасибо тебе, Толя. Я, пожалуй, пойду.
— А как же… — начал я.
Он посмотрел на меня с какой-то виноватой полуулыбкой.
— Понимаешь, некогда мне уже… Дела… Да, брат, такие вот дела… Ты передай отцу с матерью привет от меня. Скажи: мол, жив-здоров. И извинялся, мол, что не смог дождаться. Но: дела, дела… И — спасибо тебе. Искренне говорю.
Ушел, тихо закрыв за собой дверь.
А у меня в голове так и засело «спасибо тебе». За что мне спасибо?
Ну, а за контрольную я действительно схлопотал пару…
Альтруистическое, или страдания юного Зингера
О, душа моя! Реку тебе:
отчего, желая добра,
ты не творишь добра?
Граффити XVII века. Софийский собор Новгорода
Русский рассказ
Как хороши, как свежи были… Ну да Бог с ними, с этими розами! Флёрдоранж! Конечно, флёрдоранж.
Как хорошо, как сладко ему спалось! На ступеньках лестницы, головой в прутья перил…
Он пришел сюда поздно ночью. «Пусть любимая моя, замуж выйдя, спит спокойно — я буду хранить ее покой». У него еще хватило ума сесть не у самых дверей новобрачной, а подняться на пролет выше.
Утром, около семи, пришла дворничиха убирать лестницу. Она осторожно тронула человека, сидящего на ступеньках, за плечо, поняла, что не мертвый, заглянула в лицо, увидела, что не бандюга отпетый, — и тогда стала решительно будить:
— Эй, гражданин, вставайте! Вставай, вставай, уходи отсюда. От греха подальше. Скоро жильцы проснутся — тебя увидят, милицию вызовут. Вставай же, кому говорят, забулдыга несчастный! — Она с остервенением трясла спящего за плечи.
Нежно-младенческое выражение сошло с лица полупроснувшегося Сергея. Почти бессознательно он протер кулаками опухшие глаза. Ладонями провел по щекам. Резко проступили скулы. На скулах — щетина.
С трудом, упираясь правой рукой в камень ступеньки, поднялся с налёжанного места. На негнущихся, занемевших ногах вышел на улицу. В ушах еще звучали слышанные вчера вечером крики: «Горько!»
Пробормотал, не обращаясь ни к кому — поскольку никого рядом и не было:
Ваше величество,
ваше палачество,
вам — ваше вычество,
мне — мое ячество.
Так переходит
количество
в качество…
С усмешкой подумал, переиначивая Декарта: «Sum ergo cogito». Но усмешка получилась какая-то жалкая, неизвестно к кому обращенная, неизвестно зачем рожденная на свет. «Ну, а кто еще существует? Ау! Отзовитесь! Впрочем, зачем тебе люди, и главное: ты им — зачем?»
Хотелось пить. Облизывая пересохшие губы, посмотрел налево, направо, вверх. Пустота…
