И открывая ее, мужчина гадал, кого именно он там увидит.
Но меньше всего он ожидал, что на подоконнике у раскрытого кухонного окна, он увидит девушку, кормящую с руки кусочками сырого мяса огромного ворона. Повернув голову, она уставилась на побелевшего как полотно мужчину омутами шоколадных, задумчивых глаз.
Знакомые глаза, знакомые черты лица, знакомая фигура и невозможность происходящего. В душе подняли голову и ожили личные кошмары мужчины, закружились вокруг, смеясь, подтачивая его силы.
— Ты кто? — спросил он немного грубо.
— Вот наглые заказчики пошли, — голос у девушки был абсолютно плоским и невыразительным, его можно было раскрасить в любой цвет и в любую эмоцию без особого труда.
— Заказчики? — эхом повторил мужчина.
Девушка подбросила ворона, понаблюдала за его скольжением вдоль здания вниз и равнодушно сказала:
— Люди, почему же вы такие глупые. Сам меня призвал, а теперь удивляется. Я адвокат мёртвых.
— Кто?
— Адвокат, мёртвых. Ты вчера пришёл на улицу Литейную. Ты вчера трижды прочитал призыв адвоката, так чему удивляешься.
— Вчера трубку снял парень, а ты — девушка, причём…
— Я глас адвоката, я его взор, я его уста, — девушка перебросила ноги на пол, внимательно глядя на мужчину.
А потом её лицо дрогнуло, застывшая маска поплыла, обнажая привычную нежную улыбку до боли знакомой девушки. И голос знакомый звучал так же как и в его воспоминаниях, эти тёплые обертоны грудного женского голоса звучали всегда нежно и завораживающе.
— И ты не ошибся, Кирилл. Я действительно мёртвая. И я… я тебя помню…
Мужчина сел на стул, как утопающий в соломинку вцепился в кружку с горячим кофе с корицей.
Аня, шесть лет назад сказавшая ему, что им надо расстаться, сидела на его кухне, на подоконнике, в окружении мандариновых корочек и от неё пахло еловыми ветками.
Аня, его первая счастливо-щемящая любовь, которой он собирался сделать предложение, отказала ему и вышла замуж за его лучшего друга.
И ему было одновременно и сладко, и горько, когда он смотрел на их счастье, зная какой ценой оно им досталось.
Аня, его недосягаемая мечта с шоколадными глазами, умерла в роддоме три года назад, и трёхлетний сынишка Вадим был единственным напоминанием о ней для двух убитых горем мужчин, которые так и не перестали её любить.
И эта Аня сидела сейчас в кухне Кирилла, смотрела ровно и отстранённо. Словно перед ней был чужой ей человек.
— Не может быть, — тихо сказал Кирилл.
Молодая женщина, которой так и не довелось стать любящей мамой для своего сынишки, вновь потеряла все свои эмоции, бесстрастно глядя на мужчину и обдавая его холодом своей безмятежности.
