ЭЛИНОР(принимая от него кубок с вином). В моем возрасте движение уже не такое интенсивное.
ГЕНРИ. За твое нескончаемое здоровье. (Пьет). Ну, женушка, что ты еще задумала?
ЭЛИНОР. О, Генри, мы так все запутали.
ГЕНРИ. Что правда, то правда.
ЭЛИНОР. Хуже и быть не может.
ГЕНРИ. Ты ужасно выглядишь, как в день Страшного Суда.
ЭЛИНОР. Я очень мало сплю, вот почему. Я запухла?
ГЕНРИ. Да трудно сказать — по-моему, это естественная дряблость кожи.
ЭЛИНОР. Я видела Ричарда.
ГЕНРИ. Великолепный мальчик. (Ставит кубок на стол.)
ЭЛИНОР. Он говорит, что вы ссорились.
ГЕНРИ. А мы все время ссоримся.
ЭЛИНОР. Он считает, что ты хочешь лишить его престола.
ГЕНРИ. Я думаю, что сменю гнев на милость. А как ты думаешь?
ЭЛИНОР. А меня это не очень трогает. Говоря по правде, Генри, я вообще не знаю, есть ли на свете такие вещи, которые бы волновали меня. Мне иногда кажется, что я жажду чего-то по привычке, и все мои желания — лишь поэтические страсти, не что иное как воспоминания. (Ставит кубок на стол).
ГЕНРИ. Я мог бы часами слушать твои россказни. Итак, твои вожделения подзаржавели. Великолепно, великолепно.
ЭЛИНОР. Я так устала, Генри.
ГЕНРИ. Попробуй поспать немного. Засни, и пусть тебе приснится сон, что ты поедаешь меня, зажаренного с гренками, — такое, знаешь, филе Анри а ля мод.
ЭЛИНОР. Генри, прекрати.
ГЕНРИ. Элинор, я еще и не начинал.
ЭЛИНОР. Чего же ты хочешь? Чтобы день был твой? Он твой и есть. Все твое, и я в том числе.
ГЕНРИ. Ты моя? Моя кто, что?
ЭЛИНОР. Да что тебе угодно! Ты хочешь впредь видеть мое имя на бумаге. Пожалуйста! Я подпишу любой документ. Тебе нужна Аквитания для Джона? Пусть берет. Пусть она принадлежит ему, тебе, кому угодно. Бери ее.
ГЕНРИ. В обмен на что?
ЭЛИНОР. Да ни на что. Чтобы хоть немного успокоиться. Чтобы положить конец всему этому. Ради всего святого, посади меня на корабль и отправь обратно в Англию, запри меня в темнице и потеряй ключ. Оставь меня в покое.
ГЕНРИ одобрительно кивает головой и начинает хлопать в ладоши.
Я клянусь в этом. Я даю слово.
ГЕНРИ продолжает аплодировать. Покачивая головой, надломленная, она медленно опускается в кресло.
О, хорошо, хорошо. Хорошо.
ГЕНРИ. Может быть, тебе дать подушку? Подставку для ног? Не хочешь укрыться теплой шалью?
Она тупо смотрит сквозь него.
Твои клятвы кощунственны. Твои слова ругательные. Твое имя на бумаге — это испорченная бумаге. Бог свидетель, ты достойна всяческого поношения, и я это сделаю, слышишь?
ЭЛИНОР никак не реагирует.
