Внезапно послышался женский голос:
— Это очень трогательно. Какая чудесная компания!
Все трое повернулись и увидели Лауру Эссинг, идущую по направлению к ним. Она была одета в махровый халат, ее прямые светлые волосы были собраны наверх, модные темные очки скрывали глаза.
Она с хитрой улыбкой постояла несколько секунд на краю бассейна, наблюдая за ними.
— Может, мне присоединиться к вам?
Не дожидаясь ответа, она сняла халат и бросила его около шезлонга, затем ступила на край бассейна и замерла на несколько секунд, словно позируя.
В это время Линда как бы ненароком рассмотрела Лауру и ее купальный костюм. Цветастый бикини едва прикрывал тело. С ее превосходно сложенной фигурой, она была подобна застывшей статуе стоимостью в миллион долларов, и Линда с чувством смятения подумала о своем старомодном купальнике.
В следующий момент Лаура грациозно вошла в воду, глубоко нырнула и медленно подплыла к ним, остановившись всего в нескольких дюймах от Оскара, который еще держал Энн. Девочка вывернулась из рук отца и подплыла к Линде.
— Боже мой, Энн! — воскликнула Лаура. — Ты похожа на маленькую рыбку! — Она одарила бриллиантовой улыбкой Оскара. — Она делает замечательные успехи.
— Да, — сказал он, — спасибо Линде.
Лаура повернулась лицом к Оскару и положила руки ему на плечи.
— О, я так счастлива за вас, — проворковала она.
Если Лаура хоть на шаг придвинется к нему, подумала Линда, то они окажутся слишком близко друг к другу. Линда крепко прижала к себе девочку, чтобы закрыть свой обтягивающий купальник, и быстро выбралась из бассейна.
— О, вы покидаете нас? — сказала Лаура. — Надеюсь, не из-за меня.
— Нет, — ответила Линда. Она обернула полотенцем Энн и усадила ее в кресло-каталку. — Я думаю, ей достаточно на сегодня, и почти не осталось времени перед ланчем.
Линда ждала протеста девочки, но вместо этого Энн молча согласилась с неожиданным окончанием игры. Линда, толкая впереди себя кресло-каталку, направилась к дому.
Около двери в кухню она не сдержалась и бросила взгляд в сторону бассейна. Лаура обвила руками шею Оскара, и хотя его собственные руки свободно висели, он не выглядел так, как если бы ему были неприятны ее объятия.
