капитала». Она не собиралась национализировать «основную массу» промышленного и торгового капитала. «Национализация банков (кредита) и транспорта отдавала оставшуюся капиталистической промышленность в руки пролетарского государства, монополиста кредита и транспорта», - объяснял Крицман. Сохраняя в своих руках собственность, частные предприниматели были бы вынуждены подчиняться государственному регулированию и платить государству налоги. Государство, таким образом, сотрудничая с частным капиталом и связанное с ним «договорными (кредитными и иными отношениями)», организовало бы народное хозяйство его руками. «...В течение почти 3/4 года после октябрьского переворота национализация промышленных и торговых предприятий проводилась центральной советской властью только как карательная мера, применяемая лишь в отдельных случаях»
[36]. Таким образом, экономический курс большевиков после Октября был не более радикальным, чем политика многих социал-демократических правительств в XX веке.
Однако октябрьские события в Петрограде стали сигналом для углубления социального характера революции. Падение Временного правительства сыграло решающую роль в победе «общинной революции» в деревне. Государственные структуры на «низовом» уровне исчезли, и вся администрация на местах перешла в руки общинного самоуправления (крестьянского схода) и избираемых им органов. Крестьяне производили «черный передел» всех земель, лишая помещиков и кулаков земельных излишков. При этом крестьянские семьи получали в пользование участки такого размера, какой они могли обработать своими силами, без применения наемного труда (по числу «едоков», по количеству работников в семье или по способности выполнять работу). В течение нескольких месяцев в стране полностью исчезло помещичье, а в большинстве случаев - и кулацкое землевладение. «Уравнение внутри селений проводилось неукоснительно...», - констатировал один из сотрудников Наркомата земледелия. И хотя «межволостное уравнение норм проводилось уже реже, межуездное - еще реже»[37], имущественная дифференциация в деревне резко сократилась. Создались условия для исчезновения капитализма в деревне.
В ряде мест крестьяне в конце 1917 - начале 1918 гг. приступили к организации сельских коммун «на основе общности имущества, справедливости и равенства»[38]. Характерно, что при этом они обычно резко отрицательно относились к попыткам большевистских властей насадить такого рода хозяйства сверху, считая их вмешательством в дела общины-«мира».
