Я поспешил за Торквином, Кассом и Эли. Вскоре мы уже со всех ног неслись по улице к припаркованной машине. Я еще никогда не видел, чтобы Торквин перемещался с такой скоростью.
– Что случилось? – спросил Касс.
– Получил… сообщение, – с трудом переводя дыхание, ответил Торквин и открыл водительскую дверь. – Марко нашли. Залезайте. Быстро.
– Стой – они нашли его? – воскликнула Эли. – Где?
Торквин протянул ей телефон. Мы с Кассом взглянули на экран поверх ее плеч:
«Жучок» вновь работает. Рамсей не в Огайо.
Стабильный сигнал: 32,5417° сев. широты и 44,4233° вост. долготы».
– И где это? – спросил я.
– Быть не может… – Касс помотал головой.
– Касс, просто скажи! – попросила Эли.
– Марко, – ответил Касс, – в Ираке.
– Что?! – вырвалось у меня.
Но они уже усаживались в машину.
Быстро, пока никто не видит, я вытащил из кармана сообщение папе и бросил его в ливнесток.
Привет. Я в порядке. Здоров. Пожалуйста, не волнуйся обо мне. Больше я ничего не могу пока сказать.
Вертолетные лопасти шумели просто невыносимо. Казалось, от этого гула мои мозги вытекут прямо из ушей.
– Вы уверены в координатах? – крикнул я в сторону передних сидений.
Профессор Бегад даже не обернулся. Он не услышал ни слова.
Мы встретились с ним и Фидлом в аэропорту Эрбиля, что в Ираке. Они вылетели из Института Караи сразу же, как только сигнал «жучка» Марко вновь появился на радарах. И вот вся наша компания – Бегад, Торквин, Фидл, Нирвана, Касс, Эли и я – неслась где-то над Сирийской пустыней, погрузившись в вертолет, чья тень скользила по песочной долине внизу, то и дело задевая кустики и черные линии труб.
Внутри было удушающе жарко, пот так и тек по моему лицу. Мы с Кассом и Эли теснились на заднем сиденье. Во время долгого перелета из Огайо у нас была куча времени на разговоры. Но происходящее понятнее не стало.
– Я все еще не понимаю, что он тут забыл! – сказал я. – Будь я на его месте, я бы отправился домой. Тут не нужно быть гением. В смысле, мы ведь все хотим увидеться с нашими семьями, правда?
Я практически почувствовал, как Касс вздрогнул. Всю свою жизнь он провел, переезжая из одной приемной семьи в другую; у него не было дома, куда бы он хотел вернуться. Если, конечно, не считать его родных маму и папу, что сидели в тюрьме и не видели сына с младенчества.
– Прости, я не должен был это говорить… – расстроенно шепнул я.
– Все нормально, Джек Никто-Не-Тянул-Тебя-За-Язык Маккинли, – с кривой улыбкой отозвался Касс. – Я понял, что ты хотел сказать. Если на то пошло, я рад, что Марко жив. Но я тоже ломаю голову над вопросом: «Почему Ирак?» Что там такого?
