Группировки моджахедов действовали тогда разрозненно по всем провинциям. Численность каждой колебалась от ста-двухсот человек до пятисот-шестисот. Для борьбы с ними выдвигались в рейды усиленные мотострелковые, пехотные батальоны с танками и артиллерией при поддержке авиации. Иногда в рейде участвовали целые мотострелковые части. И успех таким образом, конечно, достигался.
Как заметил во время одного из очередных рабочих заседаний Черемных, наши рейды в Афганистане напоминали магазинную войну во Франции и Голландии в начале семнадцатого века, когда одна из сторон, организовав надежную охрану своих баз (магазинов), посредством широкого маневра наносила удары по противнику в хорошо разведанных местах.
Однако Бруниниекс находил другую аналогию — с войной, которую вела Россия на Кавказе в прошлом веке. Начальник Главного штаба Кавказской армии генерал Д. А. Милютин в 56-59-х годах, говорил Илмар, действовал тогда «вполнэ успэшно»…
— Хорош успех! — возразил Черемных, — почти в течение полувека пришлось завоевывать Кавказ.
Проводя рейдовую войну, оставляя в аулах и городах дней на десять-пятнадцать советские гарнизоны, мы показывали афганскому руководству, что делаем все возможное и невозможное для укрепления его власти.
Но с течением времени пешаварские вожди сумели объединить группировки сопротивления под своим единым командованием, наладили отличную разведку и связь, научились заранее узнавать о наших планах и потому неожиданно и эффективно бороться с нами.
Более того, когда советские войска, установившие в результате рейда «народно-демократическую власть» в том или ином селении покидали его, очень скоро эта самая власть, как я уже сказал, сама сматывалась или ее просто уничтожали — моджахеды или само население.
Что мы могли сделать? Рассредоточить по гарнизонам наше 120-тысячное войско и таким образом открыто установить оккупационный режим? Или выбрать иной более эффективный подход?
Какой именно — мы еще не знали и полностью отказаться от применяемых стратегии и тактики пока не решались. Но продолжали искать. Потому что понимали необходимость максимально возможным образом сохранять 40-ю армию, не рассредотачивать ее по всей стране.
И вот однажды Черемных воскликнул:
— Эврика! — И прибавил: — Панджшер!
Два полных рабочих дня, не разгибая спин, мы разрабатывали «Плановую таблицу боевых действий подразделений 40-й армии и ВС ДРА в ущелье Панджшер».
Она до сих пор хранит мои пометки, сделанные красными чернилами по ходу проведения той необычной операции.
