Ницше. Для тех, кто хочет все успеть | страница 40
«„Враг“ должны вы говорить, а не „злодей“; „больной“ должны вы говорить, а не „негодяй“; „сумасшедший“ должны вы говорить, а не „грешник“»
(«Так говорил Заратустра»)
Лето и осень 1865 года преподнесли новый удар – тяжелые ревматические приступы. В этом смысле упомянутая травма в армии психологически была менее трудна – это все-таки не внутренняя болезнь, с которой приходилось бороться постоянно, а внешняя, пусть и очень сильная, – и это пройдет. Правда, не без последствий.
ГОРДЫНЯ
Болезненно преувеличенное чувство собственного достоинства, один из смертных грехов в христианстве
А поездка в порыве патриотизма (и чтобы отдохнуть от рутины на базельской кафедре) на франко-прусскую войну совершенно ясно дала понять Ницше, что подобные приключения и подвиги – не для его здоровья.
«Напрасно ищут в моем существе черту фанатизма. Ни в одно мгновение моей жизни нельзя указать мне самонадеянного или патетического поведения»
(«Ecce Homo»)
Недели на войне обернулись месяцами лечения и даже готовностью к последней исповеди.
Недолеченная фронтовая инфекция напомнила о себе очень скоро: Ницше изводили желудочные боли, отторжение пищи и развившаяся на этом фоне бессонница. Именно из-за этого состояния в 1871 году потребовался приезд сестры, в сопровождении которой Фридрих отправился на лечение в Лугано.
«Если есть враг у вас, не платите ему за зло добром: ибо это пристыдило бы его. Напротив, докажите ему, что он сделал для вас нечто доброе»
(«Так говорил Заратустра»)
А через пару лет общее недомогание привело к временной неспособности читать и писать – его записи в этот период вел Карл фон Герсдорф, давний друг. Это он под диктовку Ницше записал его «Несвоевременное» – работу, название которой говорит само за себя: автор чувствовал, что опережает современников и эпоху, обрекая себя на отчуждение, непонимание.
МУЗЫ
В древнегреческой мифологии богини – покровительницы искусств
Каково быть обязанным
Если попробовать представить ощущения Ницше, можно допустить, что физическая немощь и неспособность обходиться порой без чьей-то помощи очень ущемляли его достоинство. Даже если бы Ницше вовсе избавился от высокой внутренней самооценки, у него бы осталось объективное понимание своего интеллектуального превосходства над большинством окружающих. Жестокий контраст с положением физического инвалида, пусть и периодическим! С телом, столь далеким от желанного совершенства, – как велико должно было быть его стремление к вершинам мысли и духа!