Железнову было немного не по себе: пообещал Науму написать сценарий, от которого тот не сможет отказаться. И это при условии, что сценариев-то он, Железнов, никогда и не писал. «Да-а, несколько самоуверенное заявление. Но, что сказано, то сказано. Обратного пути нет. И Наума подвести не имею права – вон как у него загорелись глаза. Да и себя уважать перестану, если не получится».
Почему-то вспомнилось, как в незапамятные времена он, молодой и дьявольски талантливый ученый, так же сидел за столом перед чистым листом бумаги и готовился написать свою первую фразу в диссертацию. Фразу Железнов сейчас не вспомнил бы и под страхом казни, а вот ощущение благоговения перед наукой, ощущение ответственности не более и не менее как перед всем человечеством, которому он хотел предложить новые решения в достижении значимых результатов на мировом уровне новизны, это ощущение осталось. Как и осталось воспоминание, что тогда от нахлынувших на него чувств первую фразу он выписывал каллиграфическим почерком дрожащей от волнения рукой.
Железнов усмехнулся: уже через полгода с него слетела вся (!) пафосность процесса – уверенной рукой он черкал и правил все, что ему не нравилось из уже написанного им, замазывал формулы и поверх небрежно рисовал более точные и совершенные, распечатки ЭВМ доказывали ему «Да, такого еще не было», а он воспринимал это как само собой разумеющееся, для того и голова «дадена».
«Ну, что ж, для того чтобы что-то сделать, нужно делать, а не думать, как это сделать», – Железнов принял решение использовать один из основных своих тезисов «по жизни». Он немного подтянул компьютер к себе, чтобы было удобнее печатать, и набрал первую строку: «Австрия. В 30-ти километрах от восточной границы. 15 апреля 45-го года…»
Австрия. В 30-ти километрах от восточной границы
15 апреля 1945 года. 15.30 по местному времени
Штурмбанфюрер СС Линц аккуратно пригнул ветку ели и в очередной раз поднес бинокль к глазам. Отличная цейссовская оптика моментально приблизила стены монастыря. То, что предстало перед глазами – ожесточенный бой между русскими и немцами, штурмбанфюрер видел десятки и сотни раз. Более того, в большинстве случаев он сам был участником подобных смертельных схваток.
Опытный глаз сразу выхватил главное: в монастыре было окружено до взвода соотечественников (по интенсивности огня со стен Линцу достаточно быстро стало ясно – человек двадцать, не больше), атакуемых русскими. Странными русскими. То, что это не боевые подразделения – было видно и не вооруженным взглядом: глупая, бессмысленная атака… неоправданные потери без артподдержки… хаотичная стрельба… хоть и интенсивная. Нет. Русские сейчас так не воюют. Научились. Или мы их заставили научиться.
