– Знаю я твои попутные. Продолжай.
– Так вот, Няма, есть у меня одна задумка…
– О добре и зле…
– …на основании которой я хочу написать сценарий.
– Офигинеть. Какой?
– Такой, чтобы тебе нестерпимо захотелось его снимать.
При этих словах Наум потянулся за сигаретой. Железнова он знал. Вернее, не знал ни одного случая, когда Железнов не довел бы дело до конца. И то, что Железнов обязательно напишет сценарий, из-за которого он, Наум, бросит все, Наум поверил сразу же, за доли секунды.
– Саня, ты же знаешь, я – Гений. И сценарий мне нужен гениальный.
– Не переживай. Кесарю – кесарево.
*** (2)(5) Екатерина Строева
Офис телекомпании. Кабинет Железнова
Через пять дней после точки отсчета. Вторник. 12.14
Оберст уже с полчаса демонстративно «распускал» канат верхнего кольца на составляющие, клювом выдергивая из него нитку за ниткой, игнорируя все попытки Железнова помириться. Не помогали ни дольки семеринки, которые Железнов засунул между прутьями клетки возле жердочки, где обычно сиживал Оберст, ни генеральная уборка клетки с заменой сена на свежее: пять дней отсутствия друга без объяснения причин – это пять дней отсутствия друга без объяснения причин – то бишь пять дней предательства. И Оберст демонстрировал это своему другу, не реагируя ни на что, продолжая остервенело распускать канат, лишь изредка незаметно (как ему казалось), зыркая глазом в сторону Железнова, чтобы тот проникся, осознал и никогда так больше не делал.
Железнов вплотную подошел к клетке, уткнувшись в нее носом и обняв клетку руками:
– Прости меня, друг. Иногда в жизни людей так бывает. Очень хреново бывает. Надеюсь, ты меня поймешь.
Оберст, наклонив головку вниз и чуть набок, внимательно вслушивался в слова Железнова, а затем несколько неуклюже перебрался с кольца на жердочку, откусил кусочек семеринки, пару раз уркнул и выдал:
– Барррдак!
Прощенный Железнов не преминул просунуть руку в клетку и закрепить восстановление отношений пальце-лапо пожатием:
– Спасибо, Оберст! Ты – верный товарищ…
В этот момент раздался стук в дверь. «Можно?» – на пороге стояла Екатерина Строева, как всегда выглядевшая весьма эффектно: обтягивающее белоснежное, достаточно короткое (чуть выше колена) платье без рукавов с тесным декольте, подчеркивающим не только достоинства хозяйки на уровне груди, но и стройность и изящность фигуры. О ногах при этом можно и не говорить – во всей красе на всю длину.
Не ожидавший ее появления Железнов буркнул:
