Кресло, в котором он сидел, оказалось достаточно большим даже для него. Я залезла к нему на колени. Очевидно, что он не может решиться. Продолжает держать скрещёнными руки на груди, хотя они ему уже определенно мешают.
Его костюм тоже стал его броней, за которой он сейчас прятался. Я же оставила себе очки. Пусть я практически уже оказалась голой, но я пряталась за очками. Не торопясь расстегнула ещё одну пуговку на своей блузке. Главное сейчас не ляпнуть глупость. Нужно вообще не открывать рта!
Кристофер наконец расправил скрещённые руки, но вместо того чтобы дотронуться до меня, аккуратно положил руки на подлокотники кресла. Скорее всего его оттолкнуло то, что я не заигрывала. Но я просто не могла этого сделать. Хотя раз он перестал скрещивать руки, значит он вскоре перестанет изображать непонятно что.
Он попытался что-то произнести, но пересохшее горло отказалось ему повиноваться. Вместо слов Кристофер лишь едва что-то прохрипел и снова замолчал. Раз он до меня не дотрагивается, так я тоже не буду.
Так захотелось расстегнуть его пиджак, снять с него галстук и расстегнуть рубашку. Не буду. Ещё посмотрим, кто первый не выдержит! Но поцеловать его я могу. Ещё как могу. И я оперлась руками на спинку кресла. Все эти касания и поглаживания сейчас мне не осилить.
Осторожно дотронувшись до его губ, я едва поцеловала. Несмотря на то, что он изображал из себя каменное изваяние, он ответил на поцелуй.
Осторожно, будто исследуя неизвестную территорию. Целоваться оказалось упоительно. Даже не обнимаясь. Тем более не обнимаясь.
Казалось, что он привязан к креслу и не может пошевелиться. Или не хочет? Однако его поцелуй не мог обманывать. Он хотел, но сдерживался. Чем дольше он отвечал на поцелуй, тем сильнее вжимался в кресло. Я не торопилась и растягивала удовольствие. Время будто замерло. С каждым прикосновением к его губам я будто тонула, медленно погружаясь всё глубже и глубже. С каждым прикосновением я всё больше теряла возможность выбраться из-под толщи воды.
Он так сжал пальцы, что обивка кожаного кресла заскрипела. Неужели он такой правильный? Или ненависть? Это я имела полное право его ненавидеть. Его молодость, самоуверенность и нахальство. Ураган бушевал не только в моей голове. Сейчас и у него внутри тоже творилось что-то совершенно безумное. Он тоже тонул, как и я?
Кристофер наконец обнял меня за талию, но вдруг резко приподнял, снял меня с себя и поднявшись поставил на пол. Он сосредоточенно посмотрел на меня, удерживая за талию на расстоянии вытянутых рук настолько крепко, что у меня точно останутся синяки.
